type="note">{244}. Известный полковник М. Дроздовский был более откровенен, в своем дневнике он писал: «Между нами и немцами сложились странные отношения, мы вели себя как союзники, сотрудничали, помогали друг другу…»{245}.
Интересно в этой связи выглядела попытка ген. Н. Головина оправдать удар Белой армии Юга России в тыл Красной армии, сражавшейся с немцами: «ген. Деникин решает использовать свое нахождение в тылу большевистских войск, дравшихся против немцев, не для того, чтобы окончательно сокрушить эти кадры Красной армии, а только для набега на ближайшие железнодорожные станции с целью пополнить истощенные запасы»{246}.
На «союзное» обеспечение армия Юга России перейдет только после подписания перемирия на Западном фронте. «Военное снабжение (от “союзников”) продолжало поступать, правда, в размерах, недостаточных для нормального обеспечения наших армий, но все же, по словам А. Деникина, – это был главный, жизненный источник их питания»{247}. Г. Гинс выражался более определенно: если бы не союзники, «русские воска не имели ни оружия, ни снабжения, ни денег»{248}. Один из командующих Красной армии А. Егоров в этой связи имел все основания заявить, что: «деникинщина оказалась преимущественно одной из форм интервенции»{249}.
Кадры армии были пополнены за счет принудительной мобилизации. «Занятие нами новых территорий…, – вспоминал в этой связи Деникин, – дали приток офицерских пополнений. Многие шли по убеждению, но еще больше – по принуждению»{250}. Высадка французов в декабре 1918 г. в Одессе и Севастополе, в которых нашли убежище тысячи офицеров, возродила надежды Деникина на привлечение их в ряды добровольцев. Однако за генералом последовали лишь единицы. Представитель Деникина был вынужден издать приказ о всеобщей мобилизации офицеров{251}. «К осени практически все офицеры, еще не вступившие в армию, были призваны по мобилизации. Этот контингент (меньшей численности, чем добровольцы), – вспоминал П. Петров, – был, естественно, гораздо худшего качества: часть призванных офицеров была пассивна, слаба духом. Были случаи, когда такие офицеры, отправляясь на фронт, просили выдать им удостоверения, что они служат по мобилизации»{252}. Качество офицерского состава, подтверждал ген. А. Шкуро, резко ухудшилось, к тому же «Первые добровольцы – горячие патриоты и идейные беспартийные сподвижники ген. Л. Корнилова – были уже выбиты»{253}.
Дальнейшее развертывание армии Юга России уперлось не в ограниченность материальных ресурсов, а в отсутствие доброкачественных пополнений. Чем дальше продвигалась Белая армия, чем большую территорию захватывала, тем больше теряла свою боеспособность. «Большевикам гораздо легче потерять тысячу человек, – замечал в этой связи М. Дроздовский, – чем нам сто. Укомплектования поступают крайне туго… Строевые начальники обязаны дрожать над каждым человеком… иначе они останутся