тут уже делать нечего.
– Девочка моя! Доченька! – вопила Алла Владимировна, заламывая руки, – говорила я тебе-е, брось этого белобрысого-о… убийцу-у-у…
– Скорую! Скорую! Да позвонит же кто-нибудь в скорую, в конце-концов? – тяжело тупая по ступеням грузными ногами, кричал Борис Моисеевич, спускаясь вниз.
– Она что умерла? Умерла? Да? И-и-и-и, – завизжала, видимо наконец проснувшись, татуированная особа.
И только пожилая дама а инвалидном кресле, сохраняла спокойствие. Нет смысла истерить, бедной девочке уже ничем не поможешь. С сожалением посмотрев на убитую, она подкатила себя к телефону и нажав 0-02 стала ждать.
– Алё, с вами говорит Шмидт Нинель Георгиевна. У нас в доме, по ул. Шевченко, 20, произошло убийство, – с достоинством отрапортовала она, – нет, не знаю, кто убил. На то вы и милиция, чтобы разобраться… Откуда знаю, что убийство? Ну, не могла же моя внучка проломить сама себе голову, да так, чтобы умереть. Да вы, молодой человек, лучше приезжайте, или пришлите кого, и сами все увидите.
И она мягко опустила трубку на рычаг.
Милиция ждать себя не заставила и обнаружила семейство, стоящими хороводом вокруг трупа. Кровь из виска больше не пульсировала и уже не только пожилой даме в инвалидном кресле было понятно, что скорая помощь тут более не нужна.
– Это сделал её жених, Антон Гаевский, – сразу же выпалила Алла Владимировна, как только бригада из четырех милиционеров вошли в дом, – я его видела здесь. Я застала его на месте преступления. Ой, девочка моя-а-а-а…
– Тише, тише. Все присядьте на диван, вон туда, – приказал седеющий, невысокого роста в не слишком опрятном костюме мужчина. Из костюма выпирал довольно внушительный животик, выдающий в нем любителя пива. Симпатии в собравшейся публике этот человек не вызывал.
– Капитан милиции Борейко Александр Иванович, – представился он, – пока наша команда разберется здесь с отпечатками и телом, давайте мы с вами побеседуем, где-нибудь в укромном уголке.
Голос его совершенно не вязался с внешним видом, был глубоким, тихим и даже ласковым, – есть у вас укромный уголок? Можно на кухне, – не дожидаясь ответа тут же предположил пузатый Борейко.
Семейство, как загипнотизированное сидело на диване и не шевелилось.
Присутствие мертвого тела в холле их дома завораживало, лишало воли. А может, потому, что был второй час ночи и всем уже давно хотелось лечь в постель, никто не шелохнулся.
– Я, я его видела, он тут стоял, – опять заистерила Алла Владимировна.
– Вот, с вас и начнем.
Пару часов допросов и Борейко показалось, что он знает семейку Шмидт, как облупленных. Он, конечно, знал о существовании этой семьи и ранее. Александр Иванович был патриотом своей страны и своего города, всегда ходил на выборы и знал, что Шмидт Борис Моисеевич является депутатом городского совета и баллотируется в мэры города. Борейко следил за развитием событий с болью и искренне старался быть полезным Родине. Он даже собирался съездить в Киев, на Майдан куда народ вышел потребовать у президента