посмотрела на себя иначе. Меня не волновало, гладко ли причесаны мои седые волосы, и расправлен ли воротник на платье. Я хотела выяснить, неужели я действительно похожа на такую безнадежную старуху, которой открыто заявляют, что у нее всё позади, и насмехаются над несчастной, словно ей уже и обижаться не положено?
Я была растрепана, утомлена и почти раздета. Я выглядела ужасно как старая ведьма: морщины, набрякшие веки, мешки под глазами, тонкая сухая кожа на руках, тусклые голубые глаза и нездоровая худоба. Волосы у меня всегда были густые и темные, они отчаянно сопротивлялись седине, но после гибели Филиппа голова моя совсем побелела.
Мне осталось только признать, что Корнелия права, и всё для меня уже в прошлом, заварить ей траву, разобрать постель, взбить подушки, уснуть спокойно и не видеть больше во сне никаких белых городов, залитых солнцем, и в мыслях не иметь заставить раскаяться этого наглого рифмоплета, который ужалил меня как оса.
За моей спиной послышался шорох. Я вздрогнула и, хотя это оказалась Сонита, рассердилась. Неприятно, когда тебя застают у зеркала.
– Я же просила тебя так поздно без стука не входить!
– Ладно, – моя бестолковая служанка пожала пухлыми плечами, – не буду…
Она поставила на стол поднос с чаем и ватрушками и уселась, явно намереваясь посплетничать.
– Ты тут ходишь по лесу целый день и не знаешь ничего!
Я накинула халат и тоже присела к столу.
– А что? Случилось что-нибудь?
– Пиньо заговорил!
У меня всё похолодело внутри от такого сообщения. Мальчик Пиньо, сын конюха, молчал целый год. В тот день, когда разбился Филипп, его нашли недалеко от утеса, избитого, оцарапанного и с обезумевшими глазами. Сначала все пытались от него что-то узнать, но потом потеряли надежду. И вот он заговорил. Сам. Я поняла, что мое дурное предчувствие начинает сбываться.
– Он знает что-нибудь? – спросила я с волнением.
– Он всё видел! Представляешь?!
– Что же он видел?
– Барон спускался с утеса вниз. Там есть такой пологий уступок, где кривая сосна растет, вот там на него и налетела огромная черная птица! Представляешь? Опять эта птица!
– Выдумывает всё ваш Пиньо, – сказала я недовольно, – наслушался сказок про черную птицу и повторяет. Тоже мне новости! Целый год молчать, чтоб сказать такую глупость! Я-то думала, он и правда сообщит что-нибудь важное.
– Ты что, Веста? – Сонита округлила глаза, – не веришь?
– Я в этом замке живу без малого сто лет, – сказала я строго, – никакой огромной птицы тут нет, ее выдумали слуги от скуки.
– Нет! Она и мальчишку клевала в голову! Мы же думали, что это след от камня, а это клюв у нее такой здоровый!
– Приведи-ка мне этого рассказчика, – сказала я строго, – я у него мигом всё узнаю.
Сонита помотала головой.
– Не могу. Он у барона Леонарда.
– Что?! Он потчует этими сказками Леонарда?!
– Конечно!
Я не стала пить чай, накинула шаль