в ведомство. Пусть Жаклин и не до конца убедила Шанса в том, что ее муж почти всеведущ, избиения и его собственной последующей встречи с этим человеком было достаточно, чтобы принять меры предосторожности. Такому нельзя предъявить обвинения просто так, с налета. Слишком многое стоит на кону. Он поговорил с адвокатом, который специализировался на делах, связанных с угрозами и насилием. Последовательность событий всегда была одной и той же. Человек подает судебную жалобу. Человек получает запретительное постановление. В общем, решительный или безумный хищник всегда мог достать свою добычу. А закон достанет его только потом, когда будет поздно. К тому же Жаклин утверждает, что Реймонд не из тех, кто станет сам пачкать руки… и что он может устроить так, чтобы дело было сделано.
– Так что же, он продажный? – недавно спросил ее Шанс.
Она тихо засмеялась в ответ, словно какой-то понятной лишь своим шутке.
– Он всякий, – сказала она ему.
Что ж, может, и так, и, может, это и есть решение. Если Шанс сможет завести знакомства в прокуратуре, возможно, найдется способ сообщить, что в их среду затесался «плохой коп». Может, именно так проще всего достать Реймонда Блэкстоуна, поймать его на чем-то еще, чтобы Жаклин с дочерью остались в стороне, потому что тот, кто плох в одном, будет плох и в другом. Поймали же Аль Капоне на уклонении от уплаты налогов! От Блэкстоуна нужно было избавиться. Как именно, значения не имело. Процесс мог затянуться, поэтому столь же важно было изобрести способ, при помощи которого Жаклин сможет продолжать психотерапию. Именно с этой целью он оторвался от написания отчета по Берни Джолли, мелкого преступника, теперь обвинявшегося в изнасиловании двенадцатилетней девочки, и пешком отправился на встречу с Дженис Сильвер в кафе на Маркет-стрит, неподалеку от магазина Аллана и мебели самого Шанса.
По сравнению с последней прогулкой в эту часть города, атмосфера тут несколько улучшилась, хотя до сих пор там и тут еще попадались прохожие в хирургических масках. В последнее время Шанс стал без особой причины считать их. Дженис сидела за одним из уличных столиков под небольшим платаном.
– Я беру тебя в союзники, – сказал он, устраиваясь напротив.
– Да уж вижу.
Она была миниатюрной женщиной средних лет с одеждой и манерами как у многих калифорнийских лесбиянок, хотя, строго говоря, даже после многолетнего знакомства ее сексуальная ориентация оставалось для него тайной. Они познакомились, когда работали в больнице при университете, и с тех самых пор дружили. За эти годы она стала для него чем-то вроде психотерапевта и одним из немногих людей, которому он мог доверить некоторые аспекты своего прошлого.
Их телефонный разговор был коротким. Он не сказал ей почти ничего, кроме причины предстоящей встречи. Она смахнула пепел, упавший возле тарелки с печеньем. Мимо по улице проехал мотоциклист в маске.
– Глупо было тут встречаться? – Вопрос исходил от Шанса.
– Не знаю. А что, глупо?
– Ну,