чтобы поймать рыбку. Стоит кому-то преклонить колени перед такой дверцей, чуть в отдалении, чтобы не подслушать ненароком, в чем в это время исповедуется человек в исповедальне, и вот уже исповедник, ни слова не говоря, ударяет вас по плечу концом своей странной «удочки». Этот жест еще не разрешает вас от грехов, но как бы дает своеобразную епитимью за все вами содеянное. Я, конечно, знаю, что такая епитимья подействует лишь в том случае, если кающийся получит полное отпущение грехов, как и полагается, в таинстве исповеди, не важно, будет это до или после удара шестом. Но разница тут слишком тонкая для большинства людей, и я встречал очень многих вполне честных и искренних людей, совершенно убежденных, что этим ударом они получают полное отпущение всех своих грехов. И это кажется им очень удобным. Другие, уже не столь честные, отказываются вникать во все эти тонкости и просто хотят, вне зависимости от того, прощены они или нет, чтоб их избавили от такой неприглядной формы ответа за их прегрешения. Только эта неприглядность тут их и интересует.
Я не знаю, продолжают ли и сегодня столь почтенные исповедальни повышать авторитет столь почтенного собора. Когда я последний раз бывал в Риме, эти странные «удочки», похоже, уже убрали в шкаф. Но может быть, тогда просто еще не успели открыть рыболовный сезон? А может, просто стало поменьше рыбы на нашем мелководье?
5. Как мы потеряли смысл таинств
Сегодня участие в таинствах часто совершенно оторвано от постоянного контакта со священником, из-за чего мы рискуем совсем утратить и забыть смысл самих таинств. Даже если миряне полны благоволения и добрых побуждений, в большинстве случаев это не может заменить им постоянного присутствия в их жизни священника. Тот появляется лишь на свадьбе или похоронах, имеет дело с умирающим или крещаемым. Вся его деятельность ограничена праздничным служением треб, он совершает таинства, но не может проследить, как они вплетаются в личный поиск Бога каждого из прихожан. Таинства поэтому оказываются изолированными от остальной жизни и начинают казаться чем-то вроде привилегии, приобретают почти магическую ценность: именно на эту опасность я и пытаюсь здесь указать, назвав ее деформацией, утратой смысли и богословским тупиком.
Должен признаться, что, конечно, опасность эту заметил не я один. Церковная иерархия вполне ее осознает и, в частности, пытается принимать против нее меры. Но препятствиями на этом пути оказываются как нехватка священников, так и те предрассудки, которые веками бытовали в церкви. Ведь чего ожидают верующие от священника? Прежде всего, распределения таинств, ведь большинство уверено, что только священник может им от них что-то уделить, а их важность мы проповедовали веками. Философ Поль Рикер подчеркнул это без лишней снисходительности: «Верующие, даже если это высокоинтеллектуальные люди, ограничиваются элементарной религиозной культурой, почти детсадовской, не выходящей за пределы катехизиса, усвоенного еще в начальной школе. Религиозные люди редко думают своей головой.