пазуху и вынул ее – и вот рука его покрыта проказой, как снегом. И сказал Он: «Засунь снова руку свою за пазуху!». И засунул он руку за пазуху, и вынул ее из пазухи своей, и вот – снова стала она плотью такой, как была. И сказал Он: «И будет, если не поверят тебе и не внемлют первому знамению. И будет: если не поверят они и двум этим знамениям, и не будут слушать, что ты говоришь, – то возьмешь из Нила воды, и выльешь ее на сушу – и вода, которую ты возьмешь из Нила, станет кровью на суше» (Исх., 4:1-9).
Для того, чтобы оценить всю силу тех знамений, которые, согласно Пятикнижию, дает Бог Моисею, следует вспомнить, что змея была в Египте символом царской власти и украшала корону фараона, а Нил обожествлялся египтянами. То, что простой пастушеский посох обращался в огромного змея, а затем снова в посох, то есть змей, этот символ владык Египта становился просто игрушкой в руках Моисея, должно было, казалось, произвести сильное впечатление на евреев и еще большее – на египтян. И, само собой, их должно было повергнуть в шок превращение воды в Ниле – главном кормильце Египта – в кровь. Что касается проказы, то это страшное заболевание было хорошо знакомо египтянам того времени (вспомним, что, согласно преданиям, и дочь фараона и ее брат, новый фараон болели проказой) и считалась у египтян неизлечимой. А, следовательно, то, что Моисей мгновенно, что называется, легким движением руки исцелялся от проказы, это также должно было повергнуть и евреев и египтян, по меньшей мере, в изумление. Однако при этом не чудеса, а именно те слова, которые Моисей должен был передать евреями от имени Всевышнего, должны были стать доказательством истинности его миссии – эти слова были своего рода паролем посланца Всевышнего, передававшимся из уст в уста в течение более двух столетий.
Но Моисей продолжает упрямиться и прибегает к последней имеющейся у него отговорке – он напоминает ему о своем физическом недостатке, да и вообще о том, что он не является искусным оратором, и вряд ли сможет убедить в чем-нибудь евреев или фараона:
«И сказал Моше Богу: «Прости меня, Господь, но человек я не речистый – ни со вчера, ни с третьего дня, когда ты заговорил со служителем Своим, ибо я косноязычен и заикаюсь. И ответил ему Бог: «Кто дал уста человеку, и кто делает его немым или глухим, или зрячим или слепым – не Я ли, Бог?! Итак, иди, и Я будут повелевать устами твоими и укажу тебе, что говорить». И сказал Моше: «Прости меня, Господи, но пошли того, кого Ты всегда посылаешь» (Исх., 3:10-14).
Хотя выражение «ни со вчера, ни с третьего дня, когда ты заговорил со служителем Своим» большинством комментаторов воспринимается в переносном смысле, в значении «никогда», некоторые считают, что эти слова следует понимать буквально. Тогда получается, что этот разговор Моисея с Творцом мира затянулся аж на три дня. Три дня Бог убеждает Моисея принять на себя миссию пророка и вождя нации, а тот отказывается, напоминая в ответ, что он, во-первых, заикается, а во-вторых, за годы пастушеской жизни вообще отвык от общения с людьми, а, тем более, от произнесения каких-либо речей. И, наконец, с горькой усмешкой