заповедной горой. Маленький беленький домик с верандой. В середине – процедурный кабинет. Две палаты для больных, а в третьей палате жила, как я потом узнал, молодая врачиха, Вера Петровна, или Верочка.
Симпатичная, тоненькая, как девчонка, Вера Петровна изо всех сил хотела казаться строгой, но у нее это не очень получалось.
Верочка встретила нас на веранде. Она сразу поняла, кто болен.
– Ох-ох-ох! – всплеснула она руками, глядя на меня.
Мне сунули градусник. Я едва сидел.
– Тридцать девять и семь! – торжественно объявила Верочка, глядя на градусник. – Ну-ка, рот открой!
– А-э-э, – чуть не подавился я.
– Так и есть! Ангина начинается! Ты перекупался!
– Ничего я ни пере… ку… – попытался возразить я. – Я только… о-д-дин разок…
Зубы не дали мне договорить.
– Иди ложись на кушетку да то самое место готовь!
Верочка уже доставала шприц и ампулы с лекарствами.
– М-может, не надо? М-может, таблетку какую-нибудь? – попросил я пощады.
– Да, – поддержал меня Лёнчик, – чего зря дырявить человека?
– Сочувствующих просим удалиться! – Верочка уже стояла со шприцем наготове.
Я закусил губу.
– Ой! Ой-ой-ой!
– Да ладно тебе! Ничего страшного.
– Ага, вам хорошо говорить! – не согласился я с докторшей.
Верочка потрепала меня по волосам.
– Мне хорошо, а ты – терпи! А провожающий еще здесь? Марш в павильон! – повернулась она к Лёнчику.
Он тут же испарился, но не факт, что отправился в павильон. В лагере наверняка нашлось бы немало мест, достойных его внимания и исследования.
Через секунду я уже не думал о Лёнчике.
Я лежал на койке в изоляторе, на чистой, белой простыне, укрытый одеялом в белом пододеяльнике. Мне становилось тепло, и я потихоньку проваливался в сон.
Но я еще не спал… Я смотрел.
В свете заходящего солнца, рядом со стеклянной дверью моей палаты, возвышалась гора. Она была так близко, что мне даже показалось, что моя белая постель стоит прямо на ее склоне.
Я уже не понимал, наяву или во сне вижу эту гору, покрытую желтоватой, выжженной солнцем травой. Не понимал, наяву ли слышу стрекот кузнечиков и жужжание пчел, или это в моей голове что-то гудит и стрекочет. Все вокруг переливалось, блестело, жужжало и стрекотало… Неправдоподобно синяя полоска моря вдалеке казалась нарисованной.
Вечерние ароматы нахлынули на меня и словно унесли в неизведанные края. В края несорванных цветов, непуганых мотыльков, прозрачных стрекоз и свободно прыгающих кузнечиков.
Так, глядя на эту гору, я и заснул.
Глава 6
Я проснулся только на следующее утро. Мне полегчало, перестало знобить, но голова гудела, и болело горло.
Вера Петровна еще разок меня уколола и дала какие-то таблетки. Потом принесла мне в кружке что-то теплое и душистое.
– Полощи горло! Можешь и попить.
– А что это? – поинтересовался я.
– Это я тебе здешних трав