не успела принять решение, потому что в квартиру ввалились Семен с Кристиной. В руках у них виднелись чемоданы и какие-то палки.
– Вот, – отдуваясь, сообщил приятель, – приданое купили, до полуночи по городу гоняли, давай, Криська, тащи из машины памперсы. Смотри, Вилка, тут распашонки, ползунки… Как думаешь, хватит?
– Сколько же ты купил?
– Пятьдесят штук теплых, сто легких…
– С ума сошел! А что это за деревяшки?
– Балдахин от кроватки.
Я скривилась.
– Отвратительная вещь, в нем станет пыль скапливаться, младенцу нужен свежий воздух.
– Да? – расстроился Сеня. – А Крися велела взять, сказала, очень красиво, вон, с мишками.
И он развернул кусок ткани с оборочками. На желтом фоне виднелись коричневые капли, превратившиеся при более детальном разглядывании в медвежат.
Прозвенел звонок. Думая, что это Крися, я рванула дверь и увидела своего папеньку Ленинида с глуповатой ухмылочкой на лице. Нос мигом уловил резкий запах алкоголя.
– О, Ленинид, – обрадовался Сеня, – давай, заходи, пивка желаешь? У меня и рыбец есть.
– Он уже нахлебался, – каменным тоном сообщила я. – Сколько раз тебе говорить: коли нажрался, ко мне не приходи!
– Ну, доча, – залебезил папенька, – случай вышел экстра… экс… эк…
– Хочешь выговорить «экстраординарный»? – прищурилась я. – И не старайся, не получится.
– Злая ты, – вздохнул папаша, – неласковая, грубая, так с родителями не поступают. Ну да ладно, скушаю обиду, лучше глянь, кого к тебе привел, узнаешь?
Я уставилась на маленькую, тощую, похожую на шпротину женщину с ярко-медной головой. Такой цвет получается, если на седые волосы намазать хну и подержать часок-другой. Нежданная гостья смущенно хихикнула, стало видно, что у нее не хватает парочки передних зубов.
– Ну, – поторопил Ленинид, – так как, признала?
– Нет, – покачала я головой, – уж извините, никак не вспомню.
– Экая ты беспамятная, – укорил меня папенька, – это же Светка.
– Кто?
– Маманька твоя, Светка, моя первая жена.
Разобранный балдахин выпал из моих рук на пол.
– Кто?!
Света смущенно закашлялась:
– Ну, в общем, здравствуй, дочка.
Затем она растопырила в разные стороны руки и попыталась заключить меня в объятия. Но я ловко увернулась, шмыгнула в кухню, налила себе воды и стала пить ее огромными глотками, слушая, как Сеня бубнит:
– Проходите, раздевайтесь.
Я доглотала воду, умылась и вытерлась посудным полотенцем. Мое детство прошло вместе с мачехой Раисой. Папенька угодил на зону впервые где-то в 1971-м и с тех пор дома не показывался. А милая маменька убежала еще раньше, когда новорожденной дочурке, то есть мне, не исполнилось и месяца. К чести Ленинида следует отметить, что он не сдал меня в интернат, а принялся воспитывать, как умел. Папенька вскоре женился на Раисе, и я долгое время, пока «сердобольные» соседки не объяснили, что к чему, считала