Туманна, загадочна военная судьба Павла. В Первую мировую «взяли в солдаты» Павла Велемицына – вот уж кто действительно пропал без вести, так это он – ушёл из дому с котомкой на плече и как вв воду канул, прислал карточку «человек в военной форме» и с концами. Где воевал? Как погиб? Ни слуху, ни духу…
У старшего из четверых воинов Велемицыных, моего дяди, Василия Ивановича – редкостная, крутая судьба, которую он сам себе назначил. Описана она им и мною, любознательным его племянником, достаточно подробно.
1914 год. Серпуховской уезд Московской губернии. Призывной пункт. Вася Велемицын желает стать военным моряком. Страстно желает! А он упрям, настойчив. Идёт отбор. На флот берут рослых, крепких парней. Сообразительных, как выяснилось на призывном пункте в Серпухове…
– Я, – вспоминал Василий Иванович, – на комиссии сразу так и выпалил: «Буду обязательно моряком!»
Брали далеко не каждого в морфлот – одного из пяти призывников, пожалуй так. Медкомиссия отобрала 35 человек – запрос был на 33 матроса. Двое, выходит, лишние.
– Кем, – спрашивают Василия, – работал?
Он загодя сообразил, что, если скажет про то, как восемь лет в лавке у московского меховщика вертелся на Сретенке, не возьмут в матросы, не та закваска.
– Котельщиком, – ответил сообразительный Вася Велемицын. Его вроде как оставили для морфлота.
Но тут нежданно-негаданно является на призывной пункт всамделишный штурман с Волги. Его берут без всяких, на ура! Присматриваются, кого бы из двух «лишних» в артиллерию сплавить.
– Ну, думаю, пропало дело. Всё же взял себя в руки, собрался с духом: «Что бы ни было, а на флот попаду!» Вид у меня в тот момент был решительный. Смотрит на меня морской командир с Балтики и видит: горит парень огнём – приступать с отводом не стал, а был я из 35 отобранных ростом чуть поменее других.
Василий Иванович Велемицын работает над мемуарами, ему есть что вспомнить
В Петрограде два месяца муштровали новобранцев. Добротно вбивали тот заманчивый лоск военных моряков, которому завидуют, глядя со стороны, сверстники, скажем попавшие в пехоту, а пуще того штатские.
– Когда привезли нас в Питер, – с азартом рассказывал Василий Иванович, – мы всего-навсего – новобранцы бритые, салаги, так сказать. Построили. Ведут. А по казарменному плацу в это время строй проходит морской. Увидал – так и забило меня. До чего же красиво! Синью морской по глазам полоснуло. Ну ослеп, и всё. Стою, рот разинув. А другое оказалось поважней. Два месяца пролетело, а я, деревенщина, не хватился, что назвался котельщиком. А тут прибегает боцман и командует:
– Приготовиться к экзаменам на специальность. В 17.00 быть в штабе.
Два часа остаётся всего-то. Я дружка своего прошу: «Растолкуй, что ж это такая за профессия котельщик, что к чему». Он мне и начал объяснять устройство паровой машины. «Представляешь, говорит, станина железная, а в ней цилиндр ходит…» Я какое-то время работал в шляпном магазине, меховые