Чарльз Мартин

Ловец огней на звездном поле


Скачать книгу

хочет говорить, – медленно проговорил Джонсон.

      – Не хочет или… не может?

      Врач кивнул.

      – А-а, вы заметили?..

      – У цыпленка тоже есть крылья, но это не значит, что он умеет летать.

      Доктор Джонсон удивленно вскинул брови, и я поспешил пояснить:

      – Дядя… мистер Макфарленд хочет сказать, что внешность бывает обманчива.

      – Да-да, разумеется… – Врач раскрыл тоненькую больничную карточку. – Так вот, вчера мы сделали несколько рентгеновских снимков. Насколько можно судить, какое-то время назад мальчик, возможно, перенес серьезную травму трахеи. Гортань повреждена, со временем ее функция может восстановиться… а может и не восстановиться. Ну а кроме того… К сожалению, у меня почти нет опыта работы с такими детьми, к тому же я терапевт, а не психолог, но в специальных журналах я читал, что дети, подвергавшиеся регулярному насилию, могут страдать потерей памяти… и речи тоже.

      Я раскрыл свой блокнот, чтобы сделать еще несколько заметок.

      – Что вы имеете в виду, док?

      – Потеря памяти – это своеобразный защитный механизм, который позволяет ребенку забыть о причиненных ему страданиях. Ну, как если бы на жестком диске компьютера автоматически удалялись файлы, содержащие вредную информацию, которая способна обрушить всю операционную систему.

      – То есть мальчишка может рисовать, как Микеланджело и при этом – не помнить своего собственного имени?

      – Совершено верно.

      – А потеря речи?

      – Это тоже защитный механизм. Дети, которых регулярно избивают по поводу и без повода, стремятся говорить как можно меньше, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания и не напоминать взрослым о своем существовании. Логика тут самая простая – чем меньше их замечают, тем реже бьют. Кроме того, когда такие дети пытаются что-то сказать, им чаще всего приказывают заткнуться. А если учесть, что у этого конкретного мальчугана имеются механические повреждения гортани, то нет ничего удивительного, что он производит впечатление немого.

      – Как вы думаете, сможет ли он когда-нибудь говорить?

      Врач покачал головой.

      – Этого я не знаю. Если со временем его гортань и голосовые связки восстановятся, тогда, возможно, он и заговорит… если захочет, но это полностью зависит от него. В любом случае форсировать события не следует. Еще раз повторю: я не психолог, но мне кажется, что говорить он начнет только после того, как убедится: в этом мире есть люди, которые готовы его выслушать. До сих пор такие люди ему не попадались, так что пытаться разговорить его сейчас означает… грести против течения. Очень сильного течения.

      – Теперь понятно, почему он ни на секунду не расстается со своим блокнотом, – сказал я.

      Джонсон кивнул и закрыл карточку.

      – Да, рисунки просто замечательные. Он делает свои наброски со скоростью профессионала-мультипликатора, к тому же у него, несомненно, талант. Я никогда не видел ничего подобного.

      Дядя кивнул.

      – Как