уже обрубил буксир и улепетывает; брошенный линкор беспомощно дрейфует в сторону берега, подгоняемый ветерком с веста.
– Тридцать седьмой, отлично! Еще заход с кормы, пеленг тридцать пять, высота семьдесят, как поняли?
– Понял, Первый! – ответил Эссен. – Выполняю!
А про себя порадовался такому невиданному делу: чтобы воздушными ударами руководили с земли настолько толково, указывая и цели, и необходимые маневры, и эшелоны захода на цель, с полным пониманием сложившейся ситуации… Да, это вам не молодецкий (а если честно – фанфаронский) налет на Зонгулдак, здесь совсем другое качество управления боем, невиданное на фронтах германской войны. Будь у них такое управление во время налета на английский караван – глядишь, и не сгорела бы «девятка» вместе со всем экипажем…
Звено заложило широкий вираж, заходя для новой атаки. Стройной колонны уже нет: линейные корабли расползаются, кто вправо, кто влево, обходя «пострадавших», подорванный линкор быстро садится носом, с бортов горохом сыплются в воду люди.
Лейтенант ткнул Патрика локтем, снова ткнул вверх большим пальцем, но на этот раз показал сначала один палец, потом три. Белая и зеленая ракеты – «выбирать цели самостоятельно».
Мальчишка-ирландец вывалил оставшийся боекомплект на корабль, описывающий циркуляцию в обход подорванного линкора, и лейтенант с удовлетворением отметил, что не все «ромовые бабы» пропали напрасно – на шкафуте занимался пожар.
Выровняв аппарат, Эссен бросил взгляд на стеклянную трубку указателя топлива. Еще один, может, два захода – и пора домой. Сколько там у Петьки осталось бутылок – три, четыре? Что ж, пехотой займемся в другой раз…
Из записок графа Буа-Вильомэза
«28 сентября. Кто бы мог сегодня утром предположить, что этот день обернется для французского флота самой страшной со времен Трафальгара катастрофой? Кто из нас поверил бы, что эти гордые красавцы, на которые совсем недавно взирали с надеждой десятки тысяч глаз, к вечеру лягут на дно или спустят перед неприятелем свои флаги? Воистину, страшна судьба тех, кто расстался сегодня с жизнью, но и жалка участь того, кто остался жив и до дна испил чашу скорби и унижения!
По сигналу с флагманского «Вилль де Пари» отряд Лайонса снялся с якорей. Корабли шли строем фронта, намереваясь как можно скорее занять места для обстрела берега. С барказов флажками передавали результаты промеров: храбрецы-матросы мужественно делали свое дело, невзирая на град ядер. Их прикрывал двумя своими пушками «Карадок», и русские батареи отвечали ему беглым огнем, так что море вокруг шлюпа кипело от падающих ядер. Воистину, в эту минуту я готов был простить англичанам их бегство!
Вслед за отрядом Лайонса двинулись и мы. «Вальми», на котором я держал флаг, шел на буксире за пароходом «Прометей», занимая место во главе колонны. По сигналу корабли выполнили поворот, перестроившись в шеренгу, и теперь «Вальми» оказался на левом фланге ордера. Спустя несколько минут я распорядился