не замечал – что-то бормоча себе под нос, он бережно нёс младенца, прижимая его к себе.
Старик остановился перед крайней дверью. Когда-то украшенная тонкой резьбой и искусно выполненными бронзовыми украшениями, сейчас она являла весьма жалкий вид. Бронза отвалилась, черви источили причудливые завитки узора. Дверная ручка отсутствовала, и Эммель-Зорагу пришлось немало повозиться, пыхтя и неразборчиво бранясь, чтобы подцепить заевшую створку. Внутри комнаты всё покрывал толстенный слой пыли – сюда, похоже, не входили уже не один десяток лет. Пыль серым ковром лежала на полу, на низком подоконнике затянутого древней паутиной окна, на небольшом столе чёрного дерева, когда-то нарядном и радующем глаз, а ныне покосившемся, рассохшемся и покрытом царапинами… Здесь царила её величество Пыль, и ничего, кроме неё да упомянутого покосившегося столика, в комнате больше не было.
Старик огляделся, продолжая что-то неразборчиво бормотать. Со стороны могло показаться, что он ищет какую-то очень нужную вещь, только что лежавшую на самом видном месте, а сейчас загадочным образом исчезнувшую. Безобразное запустение в его собственном доме, похоже, совсем не удивляло Эммель-Зорага. Не удостоив вниманием грязь, он рассеянно положил младенца на пыльный стол (Трогвар немедленно стал чихать и хныкать), встал рядом и медленно поднял левую руку. Лицо его вытянулось и заострилось, породистый подбородок чуть выдвинулся вперёд, как будто он собирался возразить кому-то во время ожесточённого спора. Дыхание стало ровным и глубоким, в нём больше не слышалось старческого хрипения. Мерным, исполненным силы голосом старик нараспев читал какие-то ритмичные стихи на непонятном языке. Он творил заклинание.
Тяжело дыша, Арьята наконец остановилась в убогом и кривом переулке, очень напоминавшем тот, где стоял дом Гормли. Ноги принцессы подкашивались, больше она была не в состоянии сделать ни одного шага, так что, появись тут сейчас убийцы в чёрном, девушка не смогла бы пошевелить и пальцем, чтобы защититься.
В сарае всё произошло настолько стремительно, что она даже не успела испугаться. Чёрные воины не нуждались ни в каких лестницах для того, чтобы взобраться на кипы сена. Они просто прыгнули вверх, хотя никакой человек не смог бы вот так запросто скакнуть с места на добрых три сажени. В руках убийц тускло блеснули короткие и широкие ножи.
Принцесса успела подобрать стилет – он лежал подле её левой руки, но замахнуться им она уже не смогла. Фигура в чёрном оказалась прямо перед ней, спасения не было. Тогда, как и в той страшной комнате, где погибли её мать, братья и сестра, из правой руки Арьяты возник быстрый голубой взблеск, словно от обнажённого меча из драгоценной стали гномов. На сей раз Арьята смогла разглядеть очертания длинного клинка с узорной гардой – он по самую рукоятку ушёл в грудь чёрного убийцы, на свою беду выскочившего прямо навстречу острию. А затем рука девушки сделала короткое и быстрое движение, один мощный рывок вверх – и труп с разрубленной грудью взмыл в воздух, с треском пробив