«Только не смотри на него! Только не взгляни!» – внушал он себе, но тут словно черт его дернул, и Аулис повернул голову. И взгляд – глаза в глаза! И Аулису сразу стало жалко блондина и стыдно за свою черствость. И полицейские это увидели и поняли. А блондин – подлый пакостник! – еще вскинул скованные руки вверх и громко крикнул:
– Спасибо тебе, земляк!
А потом еще и подмигнул. Аулис, человек по натуре общительный, рефлекторно ответил таким же подмигиванием, хотя готов был выдрать свой глаз, чтобы не допустить этого. Но его молодое приветливое лицо как бы жило самостоятельной жизнью и, словно продажная девка, готово было улыбаться всем подряд.
Не успел Аулис вернуться на свое место и прижаться лбом к холодному стеклу иллюминатора, как ему больно наступил на ногу полицейский.
– Ты с ним знаком? – спросил он.
Роста он был приличного и настолько широк в плечах, что можно было только удивляться, как он вообще попал внутрь самолета. На коротких волосах сверкали капельки пота. Безжалостное лицо полицейского напомнило Аулису кого-то из великих боксеров, который на ринге не боксировал, а попросту укладывал на пол своих соперников правым хуком или левым апперкотом. О приличном опыте кулачных боев свидетельствовал расплющенный и сдвинутый в сторону, как флюгер при сильном боковом ветре, нос да шрам под ухом.
– С кем знаком? – переспросил Аулис и подумал: «Ну вот! Накаркал на самого себя!»
– Не прикидывайся потрошеным бородавочником! – предупредил полицейский и схватил Аулиса за белесый чуб. – Ты ведь ему подмигнул!
– Я и вам могу подмигнуть, – справедливо заметил Аулис и почувствовал, как по его щеке побежала слеза.
Полицейский, насладившись этим зрелищем, разжал руку, в которой остался приличный пучок светлых волос, похожих на солнечные лучики.
– Паспорт!
Документ, выданный Аулису родным отечеством, полицейский изучал долго и придирчиво, не в пример администратору аэропорта.
– Какого черта ты здесь? – спросил полицейский, разглядывая фото то одним, то другим глазом.
– У меня в Норт-Фруди бизнес.
– Что? Би-и-изни-ис??
В черных глазах полицейского искрилась несбыточная мечта сочетать в себе и сыщика, и судью, и палача одновременно, чтобы можно было обвинить, засудить и наказать Аулиса здесь, сейчас, немедленно: схватить его огромной лапой за горло, а потом шарахнуть головой о перегородку так, чтобы мозги по всему салону… Ну если не шарахнуть головой о перегородку, то хотя бы припереть к ней убойными, неопровержимыми, исчерпывающими уликами. Дрожа от сыщицкого азарта и острого желания не обмануть своих ожиданий, полицейский выдернул из своего тугого кармана радиостанцию, включил ее, прижал к уху, но ничего не услышал, и, сколько бы ни тряс ее, связи не было. Пробормотав что-то, он понес паспорт за шторку, вероятно, в пилотскую кабину, чтобы воспользоваться бортовой радиостанцией.
Совесть у Аулиса была чиста, точнее, совести у него вообще не было, но он боялся роковой ошибки,