Люди Хромого в разговоре между собой упоминали только его имя: Гамид.
«Гамид... Уж не о Гамиде Гамадове ли идет речь?! Этот зверь еще кровожаднее Басаева. И жертв на его счету не меньше, чем у лидера чеченских бандитов. Гамадов не стал такой же одиозной фигурой, как Басаев, Радуев или Гелаев, только благодаря тому, что в декабре 99-го его наконец удалось задержать».
– Ты не ошибаешься? Может быть, они называли другое имя, например, Хамид? – на всякий случай уточнил Ворон.
Но Равшан стоял на своем:
– Нет, именно Гамид. Они называли это имя несколько раз. Я хорошо запомнил.
«Неужели все-таки Гамадов? Но как он может освобождаться, ведь его срок еще не закончился?»
– Молодец, – похвалил Ворон агента и спросил: – А как выглядели посланцы Хромого, которые отправились за этим Гамидом?
– На вид обоим тридцать – тридцать пять лет. Среднего роста, крепкие, плечистые... – начал описывать внешность басаевских боевиков Равшан.
Ворон внимательно слушал его, старательно запоминая каждую деталь. О том, чтобы пригласить агента в Ханкалу, на временную базу «Вымпела», для составления композиционных портретов посланцев Басаева, не могло быть и речи. Именно поэтому в свое время Ворон долго бился с Равшаном, обучая агента составлять точные и емкие описания. Его уроки не прошли даром. Теперь, даже встретив незнакомого человека, Равшан мог полно и безошибочно описать его.
Выслушав агента до конца, Ворон еще раз поблагодарил его за наблюдательность, после чего вынул из-за пазухи перехваченную резинкой тонкую пачку российских рублей и протянул ему:
– Держи.
Тот промолчал, но к деньгам не притронулся. Гордому и самолюбивому чеченскому пареньку было невыносимо тяжело ощущать себя платным осведомителем. Но Ворону были хорошо известны мотивы, по которым Равшан вступил в отряд боевиков, и он сказал:
– У тебя дома мать с двумя детьми и отец-инвалид. Ты должен им помогать. И это честные деньги. Ты зарабатываешь их, принося пользу прежде всего своему народу, который бандиты, вроде Хромого, довели до состояния полной нищеты.
Равшан поднял голову и пристально взглянул в глаза российскому офицеру:
– Ты действительно так считаешь?
– Разумеется, – искренне ответил Ворон. – Разве я хоть раз обманул тебя?
И тут произошло невероятное. Впервые с момента их знакомства Равшан улыбнулся – краешки его губ на какое-то мгновение приподнялись вверх – и взял деньги. Ворон улыбнулся ему в ответ и с болью в сердце подумал о том, сколько еще должно пройти времени, чтобы чеченские мальчишки вновь научились беззаботно и радостно улыбаться.
– Будь осторожен, – сказал он пареньку на прощание.
– Я всегда осторожен, – с юношеским максимализмом ответил ему Равшан и бесшумно выскользнул из сарая. Лишь цепь на воротах тихо звякнула еще раз.
Ворон вновь припал к щели меж досок, но не услышал удаляющихся шагов, не увидел промелькнувшего в темноте силуэта. Часы показывали девятнадцать