право. Учитывая, что в первую же нашу совместную ночь ты забеременела. Но я объяснил ей, что это наша общая ответственность.
– Какой добрый жест, – съязвила Энжи. – Так на какие уступки ты готов идти? Впустишь меня наконец за свой пуленепробиваемый панцирь? Начнешь со мной разговаривать, а не уходить в себя сразу по приходе домой?
– Да. – Этот простой ответ Лоренцо с полминуты отзывался эхом в голове Анжелины. – Понимаю, что иногда я отстранялся, был эмоционально недоступен. Теперь я готов это исправить.
У Энжи кольнуло в сердце. Но вино уже подогрело ей кровь и развязало язык.
– Раз уж на то пошло, давай вытащим всех скелетов из шкафов, – предложила она. – Главная причина нашего разлада – Лючия. Потому что ты и дальше хотел упиваться жизнью вдовца. Но вынужден был жениться на мне.
Оливковая кожа Лоренцо как будто лишилась цвета. Мышцы лица напряглись, в глазах мелькнула тень. Анжелина поняла, что копнула слишком глубоко.
– Это ты была зациклена на Лючии, а не я, – проговорил Лоренцо загробным голосом.
Анжелина гордо вздернула подбородок, несмотря на неистовое биение взволнованного сердца.
– Повтори себе это еще сотню раз, и сам в это поверишь.
Повисла гнетущая тишина. Со сдавленным сердцем Энжи поднялась с кресла и подошла к окну. Это окно такое же, как в офисе Лоренцо, – от пола до потолка. Только здесь оно выходит на Центральный парк, светящийся теперь вечерними огнями. Обняв себя обеими руками, Энжи глубоко вздохнула.
– Ты не такой бессердечный, каким хочешь казаться, – сказала она после долгой паузы, повернувшись к Лоренцо лицом. – И я не верю, что ты дашь «Кармайкл компани» обанкротиться. Мой отец тебе слишком симпатичен.
– Так не заставляй меня это делать, – холодно ответил Лоренцо. – Вернись ко мне, и ваш бизнес не рухнет.
Путаница в голове Энжи нарастала, как туман. Она крепче обхватила себя руками, пытаясь бороться с эмоциями.
– Неужели тебе недостаточно? – спросила она, и голос ее дрогнул. – Вспомни последние месяцы нашей совместной жизни. Если это можно назвать жизнью. Мы даже сидеть в одной комнате не могли, чтобы не поругаться.
Лоренцо поднялся с дивана и медленно подошел к ней:
– Мы потеряли ребенка. Мне было больно, Анжелина. Я с трудом это пережил.
Комок в горле теперь превратился в остроугольный камень.
– И вот мы снова друг друга раним, – тихо проговорила Энжи.
Он остановился в нескольких сантиметрах от нее, и она ощутила его тепло. До боли знакомое и такое живое. Ее тело дало мгновенную реакцию, которую Энжи не могла контролировать. Она прижала ладони к щекам, стараясь не дать эмоциям захлестнуть ее. Это было бы полным безумием.
Но он все понял. Он прочитал ее, как всегда. И его темные глаза лукаво сверкнули.
Страх нарастал в душе Энжи, как горячая лава. Страх того, что она может совершить поступок, о котором потом будет сильно жалеть.
– Нет, Лоренцо, – закачала она головой. – Я помолвлена. И я люблю Байрона.
Огонь в темных глазах Лоренцо