обладать правом собственности! Вот! Хочу, чтоб моя была розовая. Что в этом плохого?
Только я все это про себя произнес и обернулся за грушей, как вижу, что этот тип, этот чухрай неотесанный, уже жрет мою розовую, с чавканьем.
Ну, это надо пережить!
Я ему: «Ах, ты гад!» – а он улыбается и тычет мне в нос свою желтую и маленькую!
Гад, а?!! Гад!!!
С тем я и проснулся.
Спал я, оказывается. В каюте нашей. На втором ярусе.
А приятель спит подо мной, и я его все еще ненавижу.
Фу, Господи, чушь какая-то. Неужели. Это сколько же я спал? После обеда, кажется, легли. Значит, минут пятнадцать. А сердце колотится как бешеное.
И все из-за груш. Съел все-таки, паразит. Теперь, вон, дышит совершенно невинно.
Ой, блин! Про яблоки, что ли, подумать? Может, я опять засну?.. А?..
Наш командир БЧ-5, седовласый механик, смотрел в окно и курил.
Дело в том, что мы прибыли на захоронение в Северодвинск, а механика нам перед убытием поменяли. Взяли у нас хорошего и перспективного и дали нам старого и никуда не годного.
То есть на захоронение отправлялись не только корабли, но и люди.
Особенно такие, как наш механик. Он слова не может выговорить, чтоб при этом не заикнуться. То есть: «Вы, бля-яяяяяядь!» – он будет полчаса выговаривать.
Теперь курит и смотрит в окно.
А за окном мерзость – дождь проливной и ветер в стекло.
Механик смотрит туда, улыбается своим мыслям и говорит: «В-ввввв-от изззззз эттттт-то-го-оооо… ггггг… ггг… гггг… город-ддд-а… й-я… и уй… уй… ду… в зап-пппас-сс!» – выговорил, слава тебе Господи!
Представляете, с кем мы служим?
Этот калека радуется тому, что он уволится в запас.
Человек радуется концу.
А ракетчика нам прислали перед самым отплытием такого, что невозможно описать: маленький, руки дрожат, глаза бегают.
А в характеристике у него было отмечено: «Труслив. Тороплив. Бестолков. Продажен. В сложной ситуации теряется до бесчувствия. Подвержен панике. Легко отрекается от всего. Содеянного не помнит».
Старпом прочитал, снял очки, сунул в рот одну дужку, пожевал, вынул изо рта и говорит: «Пойду напьюсь как свинья!» – и пошел.
Я его понимаю.
Чем дальше от моря, тем больше к нему тянет. К чему это я? Да ни к чему. Просто так. Чтоб разговор завязать.
Вася Топоров и Федя Бздин – два капитана первого ранга, в прошлом однокашники, попали в Главный штаб ВМФ на Большой Козловский почти одновременно.
Некоторые говорят, что в Москве на Большом Козловском служат только Большие Козлы. Я с этим не согласен. Взять хотя бы недавно прибывших с флота капитанов первого ранга Васю и Федю – на них посмотришь, и сразу же вспомнишь море, скалы, проливы, фьорды. У обоих – совершенно непрошибаемые рожи. Выражение лица не меняется неделями.
Обычно это ответственность, ответственность и еще раз ответственность, редко – расторопность и никогда – недоумение.
На службе они молча сидят за столами друг напротив друга. Ровно в семнадцать тридцать они встают из-за столов