ничего. Очень тихо. Не слышно ни хрипа, ни стука, ни звона, ни криков. Пыль. В пыли что-то крутится, крутится. Тела какие-то. Много тел. Эта пыль живая. Она состоит из тел.
Это на первый взгляд пыль, а так – это множество тел. Они живут, вырастают, множатся, а потом умирают. Это все пыль. Пыль.
Женя сделал укол. Пульс сделался не таким частым. Дима успокаивался. Теперь он тихо лежал. Очень спокойно. Зазвонил звонок. Женя вздрогнул. Звонок громкий, требовательный. Он взял трубку. Звонил командир:
– Он у вас?
– Так точно.
– Что там?
– Спит. Я сделал укол.
– Ваше мнение?
– Пока все хорошо, товарищ командир.
– Дотянем?
– Пока нет сомнений.
– Хорошо. Держите меня в курсе.
– Есть!
Пустыня. Пыль улеглась. Она куда-то делась, пропала. Очень твердая поверхность. Ровная как стол. Солнце встает. Огромное солнце выглянуло, а потом стало вырастать. Он стоял и смотрел на этот диск.
– Нравится? – За спиной раздался низкий голос.
Он обернулся. Там была женщина. Она была закутана в белую материю. Ей было лет сорок-сорок пять. Красивые черты лица. Она смотрела вдаль и говорила:
– Это я его погубила. Не надо было его отпускать.
– Кого? – спросил он.
Женщина словно не услышала его вопрос:
– Не надо было его отпускать. Но разве они слушаются. Никто никого не слышит. Я все говорю и говорю. Все попусту.
– О ком вы говорите?
– О нем. О ком же еще? Он был послушным мальчиком. Когда же это случилось? Когда он перестал меня слушаться?
Он вдруг понял, что она его то слышит, то не слышит, а может быть, и не видит. Она погружена в свои мысли. В мысли. Их много.
– Они вырастают, а потом им больше никто не нужен. Как же с этим смириться? Мне никак не справиться с одиночеством. Пустота. Как солнце в пустыне. А ведь все так хорошо начиналось: он – офицер.
Женя вглядывался в лицо Димы. Оно было бледным. Пульс– сорок. Температура – тридцать пять. Надо что-то делать.
Вода. Сначала капало где-то. Он не мог найти где. Где это капает? Он искал, искал. Потом вода начала прибывать. Он слышал шум падающей воды, но ее нигде не было. Должна же быть вода. Он искал. А потом – удар, и вода появилась отовсюду. Она начала стремительно заполнять отсек. Он метался, старался сказать, предупредить. Некого было предупреждать – в отсеке он был один. Вода заполнила его всего. Только маленькая воздушная подушка еще оставалась. Сильно, резко заболели уши – это давление возросло. А вода соленая, значит, из-за борта. А потом он начал задыхаться: пошел газ – едкий, удушливый. Он нырнул, чтобы только не вдыхать этот газ. Все вокруг поплыло и стало ненужным.
Женя сидел, откинувшись на спинку стула. Он ничего не мог сделать. Пульс опять сто пятьдесят, и пот течет. Это был конец. Сейчас он умрет.
– Пойдемте, я покажу вам его комнату, – женщина повела его в дом.
Это был одноэтажный