голос и вытирал выступившие слезы указательным пальцем. Генка Волынкин вообще повалился прямо на пол – пивное брюхо колыхалось, грозясь вот-вот откатиться от хозяина в сторону.
– Люсенька! Ты перепутала знаки, но получилось, что к счастью, – сказал Мартынов, отсмеявшись. – На самом деле высшие силы хотели тебе намекнуть, что пора бы выучить таблицу умножения!
С работы меня отпустили (веселящийся Мартынов в ответ на просьбу просто махнул рукой, каковой «знак» я сочла согласием), и, слегка ободренная случившимся с Люськой анекдотом, я вышла на крыльцо и дождалась Антона, который подъехал за мной на своем верном «Фольксвагене».
Совсем скоро я уже сидела рядом с Антошкой – мы тронулись с места и скрылись за углом, оставив моих коллег теряться в догадках о том, какую цель имеет предпринятое мной путешествие.
– Мы все-таки в морг или еще куда? – спросила я со слабой надеждой.
– Все-таки в морг.
– Может, заедем пообедать?
Задавая мне этот вопрос, Тошка, я уверена, не хотел сказать ничего плохого, но я все равно подпрыгнула от обиды.
– Нет!!! – заорала я злобно, стараясь отогнать от себя враз представшую перед глазами картину в деревенском стиле: тарелка борща с добрым шматом сала, плошка сметаны и ог-громный кус ржаного хлеба. – Я на диете!!!
– А-а-а, – разочарованно протянул приятель. Спустя минуту он пробормотал как бы про себя: – Чего только не творят с собой люди! Бывает, сядет человек на диету, а встать уже не может…
Я надулась.
– Ладно, не злись. Уж где-где, а в морге тебе сразу есть расхочется.
Да… Я понимала, что это глупо, что ни на каких умерших в данном случае мне смотреть не нужно – но все равно боялась. Когда Антоха затормозил у ничем не приметного здания из красного кирпича, расположенного неподалеку от Медакадемии и кардиоцентра, ему пришлось долго уговаривать меня выйти из машины – я сидела, зажмурившись и прикрыв ладонями уши, и мне казалось, что запах формалина доносится до меня даже сюда.
На самом же деле внутри помещения, куда я зашла на подкашивающихся ногах, упомянутый запах ощущался лишь слегка – и то для особых любителей принюхиваться. Длинные полутемные коридоры с потрескавшимся от тяжелых колес каталок кафельным полом были пустынны, но, к моему удивлению, отнюдь не пугающи. Более того, с обратной стороны входной двери какой-то весельчак изобразил красным фломастером следующую надпись:
«Выход в суетный мир».
И – ниже:
«Не торопись, подумай!»
Я наотрез отказалась заглядывать за редкие двери по обеим сторонам коридора в поисках старшего патологоанатома и, пока Антошка выполнял эту задачу, осталась стоять возле какого-то одиноко прислоненного к стене стола из нержавеющей стали с ободранными ножками.
Прошла минута, другая – Антошка пропал без вести, и, сделав несколько глубоких вздохов, я все-таки двинулась вперед, пугаясь гулкого эха собственных шагов. Свернула за угол – из-за одной двери доносились молодые голоса, они чему-то там смеялись, –