или ещё чего. Только вот бригады нету. Идут те, кто кашляет.
Энлиль посмотрел с волчьим высокомерием, за что Энки от души его возненавидел.
– Душераздирающе. – Бросил Энлиль без выражения. – Портянку дать, слёзы утереть?
– Или нам канареек в клетках цып-цып! Разводить? Ах, нет – твоя добрая душа не позволит мучить животинок.
– Прекрати демагогию.
– Что-то государь скажет насчёт канареек.
– Энки, всё это бесполезная трепотня.
– Чирикнет.
– Пойми, что сейчас нужно просто найти решение. Хотя бы временное. Надо сделать так, чтобы выйти из ситуации с пользой для дела – для шахт, рабочих, добычи.
– Никто спасибки не скажет.
– Родина скажет. Разве это не радость?
– Это всё равно, что требовать от жареного гуся, чтоб он радовался, когда его хвалят.
– О чём речь? Они работают по найму за немалые деньги. Все добровольно по контрактам. Отбор был конкурсный.
– А зэки, дружище?
Энлиль нахмурился.
– Давай без соплей. Только те, кто согласился, желая сократить срок. И им тоже платят.
– Они говорят, что срок здесь идёт не год за три, как обещано, а жизнь за жизнь. Сечёшь? Их мутит и ведёт, и голова у них по утрам тяжёлая.
Энки схватился за собственную и скосился на брата.
– Дай им солёных огурцов. – Злобно ответил Энлиль. – И покончим с этим. Коль разрывают контракт, пусть платят неустойку, а зэкам аннулировать отработку.
Энки понурился.
Энлиль что-то вспомнил, оглянулся, поморщился и показал кивком куда-то за спину:
– И этого Маугли… прикажи ему одеться…
Энки вытаращил глаза…
– Что, так и приказать? Это… ну…
– Что ещё? – Ледяным тоном спросил Энлиль, глядя бестрепетно, как Энки трясётся от беззвучного хохота и хватает себя там и сям.
– Я просто представил… как я ему …это ж неприлично…
– Что тут неприличного? Неприлично в таком виде расхаживать. Это скотство.
– Милый, тебе, по-моему, просто завидно, он-то весь продувается… а ты в кителе. Мне страшно, если честно, на тебя смотреть.
– Тьфу. – Сказал Энлиль и пошёл прочь.
– Ты бы сам ему сказал. – Вслед крикнул Энки, вытирая под глазом влагу. – А я бы в стороне постоял. Надеюсь, ты денег не возьмёшь.
Энлиль с пяти шагов устало сообщил:
– Пойду к сестре. Ты не знаешь, у себя?
– Была. Соскунился, предполагаю? Вы сколько не видались?
Последовал ответ:
– Месяц после ссоры.
Энки удовольствовался наполовину честным ответом и – даже он бывает по ошибке деликатным – только кивнул рыжей башкой.
Энлиль вскочил в буёк, как раз проходивший мимо с утробной жалобой, свидетельствующей о том, что источник местной энергии включён на полрубильника, половчее устроился в вонючей тесноте, сапогом потеснил валявшуюся на полу в окурках забытую робу и ухватился за петлю