помни…
– Да, да. Да?
Энки снова хотел прибегнуть к помощи, но рука висела вдоль бёдер, и Энки молвил:
– Какой мерой будешь мерять, такой и тебе отмерится.
Энлиль завёл глаза вбок влево – вспоминал, откуда бы Энки извлёк такую мудрость.
– Это очень глубоко. Спасибо.
– Я сказал.
– Понял.
Энки неловко отступил к столу, чуть не смахнул карту, бережно придержал… расхлябанно прошёлся вдоль стенда с лоскутными расписаниями патрулей, провёл пальцем по книжной полке. Некоторое время царствовало молчание, которое один из царских сыновей использовал, чтобы проделать штуку.
Энлиль изумился несколько бестактно:
– Зачем тебе очки, прости Господи?
– Я, это… у шпиона такие соблазнительные. Он то и дело их стаскивает таким движением, что дамам дурно становится… я вот и завёл.
– А стёкла?
Энки сдёрнул, оглядел, повертел и, сморщив нос, хмыкнул.
– У кастеляна были списанные полки от буфета…
Энки посадил на кончик носа, содрал очочки, глядя на брата исподлобья.
– Ну?
Энлиль согласился:
– Очень соблазнительно. Ты в них хоть чего-нибудь видишь?
– Я смотри, чего прочёл в стариннейшей книжечке. Её написал потомок Алан очень чистой крови:
«Вообще хорош и истинно высок, только „нижний чин“; храбрость же большей части офицеров не имеет нравственного достоинства».
– Нижний чин в этих.
Энки согнул крючками по два пальца и почесал воздух, изображая кавычки.
– Что скажешь? – Поторопил Энки.
Энлиль молча поклонился.
– Совершенная правда.
– Тебе известно? Автор этих слов чуть было не стал царём, и таким образом чуть было не вернул династию Алан на престол… но он…
– Предпочёл написать книгу…
Недалеко заиграла музыка – начался выпуск новостей из большого чёрного уха на столбе, возле площадки, где был произведён арест.
2
Энки всегда пропускал мимо ушей эти музыкальные выкрики, но сегодняшние события произвели в голове Энки перестановку, даже до чуланчика добрались. Поэтому обычные знакомые, как звук полосканья после чистки зубов, аккорды дивьим способом выдавили из его личных нагромождений воспоминание о том, как у них в школе проводили урок мужества. Память, как говорится, перенесла его на окраину мегаполиса, где в скромной общеобразовательной школе он, Энки, заканчивал последний класс.
С маленького двора открывался потрясающий вид на трёхэтажную школу, представлявшую собой старую летающую башню «Уничтожение». Списанная и высаженная на побережье триста лет назад, она принялась в здешних плодородных почвах, исторгающих лучшее вино империи, как выдержанное в запасниках, но не утратившее жизни семя.
Вздымаясь трёхъярусным зиккуратом до лилового неба с редкими голубыми облаками, она взрастила до самых верхних окон тонкие чёрные деревья, которые исправно стыли в любое время года с гвардейской отстранённостью, бросая длинные