возможно. Надо бы эту Анну тщательно проверить.
– А как на счет ее дочери?
– Такая же серая мышь, как и ее мамаша.
– Что-то с ней не так, – прищурился Марк, подыскивая нужные слова, чтобы точнее выразить суть своих сомнений.
– Да все с ней не так, – прервал его мыслительный процесс Глеб. – Некрасивая, скучная, зажатая. Тяжело ей будет влиться в новый коллектив. Надо бы ее побыстрее вместе с мамашей выдворить отсюда. Пусть возвращаются в привычную среду обитания.
Катя, находившаяся в это время в своей комнате, конечно, предполагала, что братья сейчас делятся первым впечатлением о ней и Анне, но даже не догадывалась насколько это впечатление плохое.
Она взглянула на окна дома напротив и вспомнила о соседском мальчике по имени Артем.
– «Как было бы здорово, если бы этим соседом оказался тот Артем», – подумала Катя.
Несмотря на раннее время, уже совсем потемнело, зажглись уличные фонари, но из-за плотно задернутых штор в доме напротив ничего не было видно даже при включенном свете. На долю секунды девушке показалось, что в одном из окон жалюзи приподнялись, но это был обман, так как в той комнате погасили свет.
Она снова стала осматривать свое новое жилище при приглушенном свете настольной лампы. Из-за полумрака обстановка не казалась уже такой ванильной и раздражающей. Поставив свою любимую куклу на тумбочке у изголовья кровати, Катя быстро переоделась в ночнушку, распустила волосы, сняла очки и села перед зеркалом.
Тщательно расчесывая каждую прядь, она смотрела в зеркало и видела в своем отражении образ матери. У Кати не осталось ни одной ее фотографии. Все, что могло напомнить о прошлой жизни, было безвозвратно потеряно. Только два подарка бабушки – очки и кукла служили ей оберегами и напоминали о счастливом и беззаботном времени, когда она могла жить обыкновенной жизнью подростка, не сражаясь ежедневно за жизнь.
Папа говорил, что Катя внешне вылитая мама, и она желала бы, чтобы с возрастом это не менялось. Сидя перед зеркалом без маскировки, девушка хотела таким образом сохранить воспоминания о самом дорогом для нее человеке. Как было бы замечательно, если бы можно было всего на минуту снова почувствовать тепло ее рук, прижаться к мягкой груди и сказать, что у нее все хорошо. Даже если слезы катятся из глаз и сердце болит, Катя все равно сказала бы маме, что счастлива. Ведь эта женщина отдала ей свои плоть и кровь, кормила грудным молоком, дарила драгоценное время и днем, и ночью, а под конец пожертвовала собственной жизнью ради спасения своего ребенка. Разве имеет право Катя после всего жаловаться и перестать бороться за собственную жизнь? Она просто обязана стать сильной и счастливой, чтобы мама там, на небесах, порадовалась за нее.
Мысленно пообщавшись с мамой, что стало для Кати сродни молитве на ночь, девушка надела очки, забралась под одеяло и, не выключая светильника, улеглась в постель.
Артем, наблюдавший за новой соседкой через окно своей темной комнаты, тоже