Афанасьевич кивнул, улыбнулся своей ледяной улыбкой, оценив умение Арцыбашева-младшего определять суть тайных операций, но восторга не проявил.
– Мы, возможно, хотели бы предложить вам поработать в «автономке» по нашему заданию, – наконец-то сказал подполковник откровенно. – Ваше командование не возражает. Дело упирается только в ваше личное согласие.
– «Хотели бы предложить» или только «возможно, хотели бы»? – переспросил старший лейтенант. – Можно этот вопрос почетче прояснить?
– Прояснить можно. Дело в том, что для участия в запланированных мероприятиях вам необходимо будет кое-что вспомнить. От вашей памяти и будет зависеть ваше участие. Если вспомнить ничего не сможете, значит, и обсуждать нечего. Ну, и желание ваше необходимо – это, может быть, самое главное, поскольку обязать мы вас не можем, а ваше командование согласится только при этом условии.
Теперь кивнул уже Василий Иванович, не желая тратить слова на вопросы, которые фээсбэшник так и так прояснит, иначе и не стоило этот разговор заводить. Пусть выкладывает, что следует вспомнить и какие варианты могут возникнуть. Василий Иванович предполагал, что некоторые из них могут оказаться для него лично неприемлемыми.
Елизаров не заставил себя ждать и пояснил:
– У нас есть некоторые наработки по данному делу. Причем они были сделаны задолго до совершения убийства, и мы не предполагали, что дело так закончится. Впрочем, еще несколько месяцев назад мы предупреждали Ивана Васильевича о необходимости быть осторожным. Он обещал, однако…
– Я слушаю вас, – прервал старший лейтенант, стараясь быстрее перейти к делу и избежать обсуждения деталей убийства.
– Вы знаете, что была похищена сабля?
– Да.
– Это самый ценный предмет в доме?
– Самый ценный, – согласился Арцыбашев-младший. – Правда, следователи на этом не зациклились, несмотря на мое предупреждение о ее возрасте и ценности. Они похищение сабли видят только каким-то штрихом или отвлекающим моментом. Но я могу допустить, что это не так.
– А историю самой сабли знаете? – Голос подполковника звучал слегка нравоучительно – так умудренный опытом оперативник беседует с зеленым сосунком. Именно так все выглядело со стороны, и это несколько раздражало Арцыбашева.
– Знаю лишь отдельные моменты, что это булатный клинок хорасанского изготовления, очень древний. Ему около тысячи лет, может, немного больше. Первым его хозяином был какой-то хан, убитый в поединке французским графом во времена крестовых походов. Оружие, согласно правилам поединков, перешло к победителю. Потомки графа берегли саблю как реликвию, но на протяжении веков ее несколько раз пытались украсть. Причем кражи всегда пытались совершить жители Востока, где сабля и была изготовлена. В Россию она попала в 1815 году после взятия Парижа. Нового владельца после событий на Сенатской площади в 1825 году сослали в Сибирь на рудники, где он и сгинул. Сабля перешла к сыну, который сначала хотел