выглядеть подозрительно: трое обычных работяг, собравшихся поболтать во время перерыва.
Грей вновь постучал по микрофону рации. Он пытался поднять «Сигму» по тревоге. Наконец ему ответил знакомый голос:
– Грей! Куда ты запропастился?
Это был Пейнтер Кроу.
– Нет времени объяснять, – ответил Грей. – Мне нужна машина без опознавательных знаков. Пусть остановится на углу Четырнадцатой и Конститьюшн.
– Сейчас будет.
Направляясь к оговоренной точке эвакуации, Грей протянул руку в сторону Ковальски. Великан отдал ему одну из банок с краской.
– Мне противно даже нести эту гадость. Прямо мурашки по коже.
Когда банка оказалась у него, Грей вздохнул с облегчением. На дне ее лежал странный маленький череп. Грей справедливо рассудил, что вряд ли кому-то захочется шарить рукой в густой латексной краске, особенно если банку несет рабочий, чей комбинезон заляпан этой же краской. После того как череп очистят, возможно, они наконец сумеют получить хоть какие-то ответы.
– У нас получилось! – торжествующе произнесла Элизабет.
Грей промолчал.
Он знал, что до завершения этой истории еще очень далеко.
Через полмира от Вашингтона, в темной комнате без окон, проснулся мужчина. На стоявшей рядом панели круглосуточно работающих приборов светились маленькие огоньки. Он узнал моргание и ритм электрокардиографа, его нос уловил запах антисептика и йода. Ошеломленный, он резко дернулся на кровати. Огоньки поплыли перед глазами разноцветными испуганными рыбками.
Эта картинка вызвала к жизни что-то важное. Воспоминания.
Огоньки в темной воде…
Он пытался сесть, но локти были привязаны к поручням кровати. Больничной кровати. Он даже не мог оторвать руки от одеяла. Обессилевший, он снова упал на подушку.
«Я что, попал в аварию?»
Сделав вдох, мужчина вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Это было какое-то тревожное, щекочущее чувство. Он повернул голову и с трудом разглядел прямоугольник дверного проема. На пороге стояла темная фигура. Вот она двинулась, послышался звук шагов по кафельному полу, а затем шепот на незнакомом языке. Судя по звучанию слов, это был русский.
– Кто здесь? – хрипло спросил он.
Его гортань горела, словно он хлебнул кислоты.
Молчание. Темнота была неподвижна, словно смерть.
Задержав дыхание, он ждал.
Внезапно у двери вспыхнул свет. Он слепил, причинял боль глазам. Мужчина инстинктивно попытался поднять руку, чтобы заслонить глаза, забыв о том, что руки привязаны к кровати.
Он беспомощно моргал. Свет исходил из маленького фонарика-ручки, и благодаря ему он увидел, как в его комнату крадучись вошли три маленькие фигуры. Дети. Фонарик держал мальчик лет двенадцати или тринадцати. Другой рукой он заботливо обнимал за плечи девочку на год или два младше его. Последним шел маленький мальчик, не старше восьми лет. Они подошли к кровати – боязливо, словно приближались к логову льва.
Самый