Именно поэтому я очень мало пью. Хочу держать руку на пульсе и не терять над собой контроля.
Безумные рассказы дяди Вилли пугали меня, но детская любознательность укрепила желание увидеть мир и те места, где побывал мой дядя. Дядя Вилли рассказывал мне о местах, увиденных им во время воинской службы, – о Корее, Филиппинах и об Италии, а также о гостеприимстве, доброте и красоте местных женщин.
Однако по-настоящему дверь в большой мир открыл для меня дядя Генри. Он оставил в моей жизни неизгладимый след. Дядя Генри был младшим братом матери и несколько лет служил в армии за границей. Потом он вышел в отставку, переехал в наш город и нанялся на сталелитейный завод, как и остальные мои дяди. Дядя Генри появился в моей жизни в тот период, когда мама исчезла во второй раз.
Каждый раз, когда он приходил посидеть со мной в доме дяди Вилли или забирал меня с собой на прогулку, для меня словно наступали Рождество, Новый год и мой день рождения одновременно. Дядя Генри умел сделать так, чтобы я чувствовал себя особенным. Так же поступала и моя мама, когда она приезжала и угощала меня самодельными конфетами из кленового сиропа. Дядя Генри брал меня под свое крыло. До этого от взрослых мужчин я слышал только фразы типа: «Убирайся из моего дома!» или: «Я не твой чертов отец!».
Иногда дядя Генри оставался на выходные или по вечерам в доме дяди Вилли и тети Эллы-Мей, чтобы присмотреть за мной. У нас была договоренность: я лягу спать вместе со всеми детьми, но потом, когда они заснут, спущусь к нему. Когда спускался вниз, неизменно попадал на вечеринку, душой которой был Генри Гарднер. Как и мать, дядя Генри был невысокого роста. Он был красивым, худым и грациозным в движениях. Он нравился женщинам. На его лице была модная короткая бородка, и, войдя в комнату, он неизменно окидывал взглядом женщин, зная, что они смотрят на него. Он всегда был одет с иголочки, стрелки на его брюках и запонки на манжетах были безупречными.
Однажды во время одной из организованных дядей Генри вечеринок я спустился из спальни вниз и стал рассматривать гостей. Они играли в карты, общались и танцевали. И тут произошло нечто удивительное. Они слушали соул и блюз в исполнении Сэма Кука[16], Джеки Уилсона[17] и Сары Воэн[18]. Звучала музыка, люди громко разговаривали, пили, курили и веселились. Однако их настроение изменилось, когда поставили пластинку, которую я никогда раньше не слышал. Все словно замерло. Голоса смолкли. Это была пластинка Майлса Дэвиса Round Midnight[19]. Позже, когда подрос, я оценил соло Майлса, мастерство его исполнения, а также сложные переходы мелодий и ритма. Но в тот вечер меня поразило то, что музыка Майлса преобразила гостей. Вечеринка продолжалась, но люди как-то потеплели, и атмосфера стала более живой и трепетной. Мне даже показалось, что под эту музыку я сам двигаюсь по-другому. Благодаря Майлсу в ту ночь решил, что начну учиться играть на трубе. Впервые в жизни я задумался о том, какой силой должен обладать человек, чтобы так повлиять на настроение незнакомых