был такой хороший наездник…
– С каждым может случиться, – внушительно заметил князь Гагарин. – В конце концов, все люди смертны.
И хозяин дома самодовольно посмотрел на гостей, словно сказал невесть какую умную вещь.
Александр был почти рад, когда вечер подошел к концу. Прежде и нападки Мари, и присутствие ее брата, который косился на него, как на вора, похитившего у него, Антона, самое ценное, не смогли бы вывести Александра из себя, но в этот день, пропитанный скорбью и полный неприятных открытий, Потоцкие раздражали его. Как раздражали и самодовольный отец Бетти, и ее мать с поджатыми губами. Вообще сегодня все было не так, как надо. Начиная со взгляда девушки в светлом платье там, на лестнице в Зимнем дворце.
Однако все на свете кончается, закончился и этот утомительный, мучительный день. И наступил следующий – суббота, 28 февраля.
У Александра не было дежурства, и он мог делать что ему заблагорассудится, но в действительности ему не хотелось ничего. Никита сидел с матерью, Серж по субботам всегда приезжал к отцу и обедал с ним в огромной, мрачной столовой, причем за едой они обыкновенно не перебрасывались и десятком слов. Будь жив Лев, они бы с Корфом поехали в тир, поупражнялись бы в стрельбе, занялись бы фехтованием, а не то отправились бы в какую-нибудь ресторацию развеяться. Но Льва больше не было, и Александр не знал, чем себя занять.
Разве что навестить Бетти? Но он видел ее совсем недавно, а слишком часто ездить к девушке, пусть даже и невесте, не слишком прилично.
В конце концов, молодой барон решил просто пройтись по Невскому.
По проспекту сновала пестрая толпа гуляющих. Тут были все военные формы, генеральские эполеты, бобровые воротники, заячьи тулупы, соболя дамских шуб. Поток подхватил Александра и понес его за собой. Но вдруг и поток, и проспект, и Петербург перестали существовать, потому что на противоположном тротуаре показалась белокурая особа в светлой шубке, с карими глазами и черными бровями. За особой с видом мученика вышагивал незнакомый господин, нагруженный свертками, и уже по его физиономии Александр понял, что видит прохвоста каких поискать.
Амалия в сопровождении прохвоста завернула в лавку, торговавшую разными мужскими мелочами, и Александр, не утерпев, перешел улицу и тоже вошел в лавку. Едва прохвост выказал желание купить себе трость, как Корф сообразил, как именно он может отыграться.
– Будьте добры, заверните. Я беру.
Амалия, которая, чтобы не мешать дядюшке, рассеянно рассматривала кукол в витрине магазина напротив, в удивлении обернулась. Она на лету схватывала оттенки выражений, а в этих простых словах хоть и не крылось ничего оскорбительного, но тон их отдавал вызовом, да и попросту был неприятен. Если бы она была мужчиной, то решила бы, что незнакомый молодой офицер, определенно, нарывается на ссору.
– Амалия! – простонал расстроенный Казимирчик, видя, как от него навсегда уплывает вожделенная трость с сюрпризом, которую он даже не успел подержать в руках.
Офицер заложил руки за спину и свысока уставился на Амалию.