договорить, как комнату заполнил ехидно-дразнящий хохот Оли.
– Ой, не могу! Знаменитый хирург Егор Пирогов!
Мальчик, не вступая в дискуссию, молча запустил в смеющуюся сестру тапочкой.
– Пирогов! Пирогов! – продолжала дразниться Оля, выбегая из комнаты.
– Соня Ковалевская! – обиженно выкрикнул Егор, и бросил ей вслед вторую тапочку.
– Дети, немедленно прекратите это безобразие! – впервые повысила голос обычно мягкая и ласковая бабушка.
Так у одиннадцатилетнего Егора появились профессиональная установка и домашнее прозвище Пирогов. Приехавший через несколько месяцев в отпуск отец был так обрадован выбором сына, что даже произнес за ужином небольшой экспромт на тему: «хирург – профессия настоящих мужчин».
– Единственным исключением была твоя мать, и я думаю, что ты будешь достоин ее имени! – Анатолий Коваленко окончил свою речь и расцеловал сына в обе щеки.
Егору захотелось заплакать. Он понял, что будущее его предрешено, и отступать ему теперь некуда. Следующий учебный год мальчик встретил в школе с углубленным изучением химии и биологии. Сначала на новом месте Егору не нравилось абсолютно все: от ботаников-одноклассников до невкусных школьных обедов. Особенно его угнетали утренние поездки на метро с двумя пересадками и необъятные домашние задания, не оставлявшие свободного времени даже в выходные. Но социум диктовал свои законы, и постепенно Егор втянулся в новый график. Если он и не научился получать удовольствие от преодоления трудностей, то, по крайней мере, научился не ныть и не пасовать.
– Терпи Пирогов – знаменитым хирургом станешь, – подтрунивала Оля над братом, до полуночи просиживавшим над учебниками.
– Я-то стану. А вот ты, Ковалевская, чем собираешься прославиться? Нынче женщин-профессоров пруд пруди.
– А я стану женщиной-академиком, – самоуверенно отвечала Оля.
– Ну-ну.
Однако, не смотря на прилагаемые усилия, Егор не блистал никакими достижениями ни в химии, ни в биологии, ни в каком-либо другом предмете. Его не посылали на олимпиады, правда, и не бранили за неуспеваемость, он всегда и везде был неприметным середнячком. При поступлении в институт он оказался в самом конце списка зачисленных абитуриентов. В институте Егор учился так же тяжело и неприметно, как в школе. В его зачетке не было «отл.» только «хоры.», часто перемежаемые «удами». В итоге, получив диплом, мечтавший о солидном институте типа «Склифа» или Вишневского Егор остался в той самой малопочтенной городской больнице, где проходил последипломную интернатуру. Эта огромная, похожая на многопалубный океанский лайнер клиника изнутри напоминала печально знаменитую Обуховскую больницу, в которую когда-то свезли легендарного Левшу, и «куда всех умирать принимали».
Восьмое хирургическое отделение, в котором работал Егор, занималась как плановыми больными, так и пациентами,