с досадой возразила Рыска, – ты своей дороги тоже пока не выслужил!
– И не собираюсь. Лучше уж по бездорожью: новые места, новые знакомства, бабы, выпивка…
– Где? – спросонья встрепенулся Жар.
– На том свете, – любезно сообщил Альк. – Проводить?
Вор проворчал что-то невнятно-ругательное и перевернулся на другой бок.
– Да кто тебе наливать-то там будет?!
– Хорошо хоть насчет баб возражений нет.
– Есть! Это небесное тсарство, а не «курятник»!
– Ну куда-то же они из «курятника» попадают, – зевнув, справедливо заметил саврянин.
– Ты недавно ныл, что Богиня тебя вообще на порог не пустила, а теперь о загробных потаскухах мечтаешь!
– М-гы…
– Чего?
Но Альк уже спал.
Когда Румз Косой проснулся, за окном уже смеркалось. Званый ужин у судьи давно должен был начаться, но господин наместник запретил прерывать свой дневной сон. До чего же приятно неспешно ехать по улице, зная, что в этот момент судья и его гости сидят за накрытыми столами, вымученно улыбаясь и поддерживая светскую беседу, а про себя проклиная опоздавшего – слишком знатного, чтобы начинать без него. Румз и судья терпеть друг друга не могли, однако не пригласить наместника на прием было неприлично, а отказаться тем паче. Дипломатия, чтоб ее!
Румз откинул одеяло, на ощупь сунул ноги в мягкие кожаные тапочки и, позевывая и почесывая грудь, подошел к шкафу. Удачный денек выдался: и за разбойников награду назначать не нужно, разве что на могильщика потратиться, и от свидетелей избавился. Причем все по закону: покуда власти злодеев злодеями не объявили, нечего добрым людям на них с косами выходить. А то эдак все начнут самосуды устраивать вместо порядочного четвертования!
Тревожил только пропавший труп (а тюремщик клялся, что при нем саврянин доживал последнюю лучину), и стража проверяла выезжающие из города телеги особенно тщательно.
О сорвавшемся (в прямом смысле слова) повешении Румз еще не знал – присутствовать на казни он не пожелал, утомленный бессонной ночью, и, разобрав еще несколько дел, сразу после обеда отправился спать. Будить наместника никто не осмелился, и дурные вести остались ждать, когда он переступит порог комнаты.
А все-таки как-то странно себя путничья община повела. За полночи все разузнала и посыльного прислала. Обычно они запросы чуть ли не по месяцу рассматривают, покуда со всеми не спишутся, а тут такое демонстративное отречение. Видать, что-то с этим непутником нечисто…
Мысль мелькнула и пропала. Замок потряс такой вопль, что глуховатая посудомойка двумя этажами ниже вздрогнула и выронила тарелку.
Ворвавшийся в комнату слуга застал Румза стоящим на коленях возле шкафа. Господин наместник уже не вопил, а с глухим воем пропускал через пальцы ворох пестрых лохмотьев, в которых с огромным трудом угадывались парадные одеяния. Особенно досталось новому камзолу, пошитому специально