крючок – он срабатывал, и мной овладевал ужас, подгибались колени, я не могла шевельнуться”.
Клод Слюйс, который в октябре 1953-го станет мужем Барбары (правда, ненадолго), вспоминал уже после ее смерти, что, когда он еще был ее другом, она попросила помочь ей исправить дефект груди. Якобы это был ожог от горчичников, которые неудачно поставила ее мать, когда Моник была совсем маленькой. Клод привел ее к знакомому хирургу, который удачно провел операцию и восстановил форму груди – вот только обнаружил в результате исследований, что травма была последствием насилия, а вовсе не несчастного случая.
Она много чего еще вспомнит в своих неоконченных мемуарах. Как однажды, не выдержав, побежала в полицию – но оттуда ее отправили все к тому же отцу, решив, что у девочки разыгралась фантазия. Комплекс вины, комплекс жертвы, садомазохистские наклонности – ее детство и отрочество дают множество возможностей психоаналитикам объяснить, почему ее личная жизнь так и не сложилась. Впрочем, она сплошь и рядом не удается и у тех, кому, по счастью, не пришлось проходить через такие испытания.
А вот финал этой истории. Вскоре после войны месье Жак Серф ушел из семьи, и ни мать, ни дети ничего про него не знали и с ним не общались, пока однажды, 21 декабря 1959 года, в той самой парижской квартире, откуда уходил месье Жак и где теперь Барбара жила с матерью и младшим братом, не раздался звонок. В трубке прозвучал незнакомый голос:
– Ваш отец… Несчастный случай… Он сейчас в госпитале Святого Жака в Нанте.
Она стала звонить в Нант, в госпиталь. Ей дали телефон морга.
– Вы его дочь? Мы искали родственников, но безрезультатно. Ваш отец умер двое суток тому назад.
Она нацарапала матери записку: “Мой отец умер в Нанте, я уезжаю”.
В Нанте лил дождь. Ей сказали: идите в палату С. Там она впервые после его ухода увидела отца: его лицо было исхудалым и изможденным. Барбара подошла и дотронулась до него рукой.
– Вам нехорошо? – сестра протянула ей стакан воды.
– Скажите, никто не приходил к нему?
– Нет. Но я могу дать вам адрес его приятеля месье Поля.
Когда она приехала по этому адресу, то увидела четырех мужчин, играющих в уличном кафе в карты. Один из них и был месье Поль.
– Вы его дочь? Мы любили его, – и он стал рассказывать Барбаре, как скрытен и одинок был ее отец. Они знали о нем только то, что его бросила семья и у него четверо детей, одна дочь – певица. И еще что он всегда был чисто выбрит и тщательно одет, когда приходил играть в покер.
Она потеряла дар речи. Потом закричала, что это он оставил семью, что мать страдала от него бесконечно, что она сама…
Все это было уже ни к чему. Пришлось возвращаться в Париж – не хватало денег на похороны. Снова в Нант она приехала уже с младшим братом, и они похоронили отца. Опять не переставая лил дождь. Какая-то рыдающая женщина хватала ее за руку. Было несколько пожилых месье – игроки в покер? В грязи на кладбище она потеряла туфлю.