задумчиво смотрит на меня, потом неожиданно усмехается и становится похожим на человека. Оказывается, кроме рта у Павла Викторовича есть глаза – серо-зеленые, с пушистыми ресницами и со смешливой искоркой на дне зрачков.
«Это ведь он специально нудятину разводил, – вдруг догадываюсь я. – Чтоб запомнили на всю жизнь».
– Такое развитие событий намного вероятнее, чем вам кажется, Данимира Андреевна, – все так же усмехаясь, сообщает Павел Викторович. Из-за этой усмешки фраза звучит так, будто он отвечает на мои невысказанные слова. Может, он чтец мыслей? Редкая способность даже среди магов, но ведь встречается же.
Не успеваю обдумать эту возможность, как замечаю, что фигура передо мной размывается, серо-зеленые глаза бледнеют, остаются лишь зрачки, которые превращаются в блестящие черные бусинки на серой вытянутой морде.
– Ты завязла, – строго говорит морда голосом Павла Викторовича. – У тебя мало времени, двигайся дальше.
Странно. Раньше мне казалось, что дополнительные уроки по обществоведению – не лучшим образом проведенное время, а теперь не хочется уходить.
Здесь скучно, но безопасно, а там, куда мне придется идти, скверно.
Но что-то толкает меня в грудь, и я с сожалением покидаю и это место, и это время.
Двигаться.
Мне надо двигаться, надо догнать ускользающее, невозможное, унесенное ветром…
А вообще преподаватели по всем предметам у нас были замечательные – Завод следил за этим. И училась я без проблем. Если честно, мне даже в голову не приходило, что можно добровольно отказаться познавать что-то новое. Так что школу я закончила с золотой медалью, без помощи каких-либо сверхъестественных сил.
Я, как и мама когда-то, не отказалась от инициации ведьмовского статуса, но, положа руку на сердце, сделала это в предвкушении дополнительного бытового комфорта и всяких мелких радостей волшебства – кому ж не понравится быстро находить потерянные вещи, уметь объясняться с животными, птицами и книгами; у ведьм никогда не пригорает еда и не вянут комнатные растения. И еще – вот оно, ради чего стоит быть ведьмой! – можно приказать одежде разгладиться самой.
Бытовую магию Империя тоже не одобряла, но, чего греха таить, по мелочи жульничали все. Бороться с этим было невозможно, и власти смотрели на это сквозь пальцы.
Отец и мать обладали яркими магическими индивидуальностями и щедро делились своими знаниями со мной. В результате я умела гораздо больше, чем положено несовершеннолетней особе. Тем не менее об Академии Государственной магии мне никогда не мечталось, потому что тогда в процессе учебы пришлось бы совершать достаточно неприятные поступки, к которым у меня не было никакой склонности. Да и после окончания Академии ведьмы были обязаны отработать длительный срок на императорской службе. А я хотела так же, как и мама, закончить библиотечный факультет Смольного института, найти свою библиотеку, пустить в ней корни и тихо-мирно жить в согласии с самой собой и окружающими.
Родители никогда не настаивали на моем продвижении по магической лестнице. Напротив,