В одной проповеди 1708 года он говорил: «Бахус не только эллинам, но, якоже вижу, и нашим глаголющим бытии православным христианам той божишко не нелюбим… Не соблюдать постов – то не грех; день и ночь пьянствовати – то людскость, пребывать в гулянье – то дружба, а что по смерти о душе сказуют, куда ей итти – баснь то». «Речет Бахус, чревоугодный бог со учеником своим Мартином Лютером: надобно в полках не смотрети поста и в пост ясти мясо, чтобы полковые люди в воинстве были сильны, в бою крепки, не ослабели бы в брани от поста и воздержания»20. Здесь, очевидно, митрополит Димитрий имеет в виду Петра I, который издевался над набожностью русских и войскам своим разрешал есть мясное Великим постом. Уже после смерти Димитрия «чревоугодному богу Бахусу» поклонились и восточные патриархи, и русский правительствующий Синод, разрешившие «Христовым войскам на мясные и прочие в пост запрещенные яди». Петр Великий, принявшийся реформировать русскую Церковь, «представлял себе истинную религию в форме лютеранства»21.
По этой форме он и начал кроить свою Церковь. При жизни Димитрия эта кройка только начиналась. Но и она приводила в ужас и отчаяние даже его, Димитрия. В низах иерархии – полная распущенность, небрежность в богослужении, пьянство и безнравственность, тупоумие и безграмотность. На верхах – рабское следование иерархов за Петром, его кощунства и насмешки над вековыми и священными верованиями русского народа, дух протестантизма и прямого безверия. Вот внутренняя сущность тогдашней иерархии и Церкви. Люди с чуткой совестью, с не замершим еще чувством веры бежали из этой Церкви и спасение своей души, успокоение тревожной совести находили только в старообрядчестве, где церковное благочестие и дух святой веры были непоколебимы, где члены Церкви шли тернистым, скорбным, но зато спасительным путем, ведущим в Царство Божие.
IV
Киевская Церковь, возродившая и воспитавшая Димитрия Ростовского, с давнего времени была заподозрена московскими святителями в потере чистоты православия.
Католицизм и протестантизм действительно наложили на нее свой еретический отпечаток. На московском соборе 1620 года патриарх Филарет Никитич говорил: «Егда бых в польском и литовском государстве, многая в них виде несогласия церковная, в самех тех христианех, яже суть белорусцы в них нарицаются, и нарицаются убо христиане, а правила святых апостол и святых отец седми вселенских и девяти поместных соборов и инех святых отец предания, мнози в них не соблюдают; и во едином убо дому у них у отца с детьми, и у мужа с женою, и у господина с рабы, веры три или четыре: и ин держит в них веру христианскую, ин же папежскую, а ин же люторскую, и ин же кальвинскую, и ин же новокрещенскую, ин же сасскую, и ин же ариянскую. И вкупе убо на единой трапезе ядят и пиют и браком совокупляются, а инии вкупе и молитву творят. Мнози же из них и за папу