«Синдром публичной немоты». История и современные практики публичных дебатов в России
зерцало» (1740), имеются предписания, касающиеся того, как надо разговаривать и вести дискуссию. «В прямом деле и в постоянном, быть постоянну, – говорится в тексте, – и других людей разсудков отнюдь не презирать и не отметать. Но ежели чие мнение достойно и годно, то похвалять и в том соглашаться. Еже ли же которое сумнительно, в том себя оговорить, что в том ему разсуждать не достойно. А еже ли в чем оспорить можно, то учинить с учтивостию и вежливыми словами, и дать свое рассуждение на то, для чего» [Юности честное зерцало 1740: 30]. Полемизм становится основным модусом существования общества, что можно рассматривать как важный момент секуляризации, очищения вербальных взаимодействий от христианского морализирующего взгляда на человеческое общение. Наиболее значимым моментом этого процесса стало возникновение и легитимация мнения в отношении вещей, находящихся за пределами религиозной сферы, знание о которых не укоренено в традиции и производится непосредственно человеком.
Возникновение новых форм общения стало одним из наиболее существенных сдвигов, произошедших в начале XVIII века и определивших все значимые моменты социальной и политической жизни. Прежде всего речь идет о самой конструкции власти, которая, с одной стороны, сохраняла идею богоустановленности, а с другой – задействовала формы, связанные с влиянием западноевропейских политических теорий, и в первую очередь теории общественного договора[34]. При этом, по словам В. М. Живова, специфика русской ситуации состояла в том, что, будучи «метаморфозой европейских теорий полицейского государства (Polizeystaat)», петровская концепция власти не подразумевала существования общества как «контрагента государства» [Живов 2009: 55]. Создавая «общество» западноевропейского типа, власть фактически ограничивала его задачи лишь овладением навыками «светского» поведения и демонстрацией лояльности. Таким образом, возможность вести спор становилась маркером цивилизованного общества, не оказывая никакого влияния на власть, которая оставалась исключена из тех коммуникативных форм, которые сама же активно насаждала[35].
Несмотря на то что складывалась автономная область, допускавшая дискуссии и обмен мнениями, власть так или иначе определяла характер полемик и удерживала их в определенных рамках. Это относится в первую очередь к литературе – новой области с еще не сложившимися собственными формами авторитета, открывавшей возможность принимать участие в обсуждении актуальных вопросов всем образованным людям[36]. Участники литературных споров первой половины XVIII века широко использовали такие присущие литературным полемикам жанры, как сатира, эпиграмма и т. д., в которых высмеивалась манера литературных противников (пародии Сумарокова на Ломоносова, Петрова на Новикова) или они сами. С другой стороны, чисто литературные споры об оде, русской силлаботонике сопровождались не только взаимными оскорблениями, что является вполне ожидаемым при еще не сформировавшихся навыках вести дискуссию,