Монморанси, к несчастью, повысило его требовательность.
– На этот счет будьте спокойны, Диана. Мой род ничуть не ниже их рода, и он не впервые породнился бы с королевским домом.
– Правда? Габриэль, вы осчастливили меня! Я ведь по части геральдики полная невежда. Я не слыхала про род д’Эксмес. Там, в Вимутье, я называла вас Габриэлем и не искала более приятного имени! Только оно мне дорого, и если вы уверены, что короля удовлетворит ваше происхождение, то все прекрасно и я счастлива. Как бы вас ни звали – д’Эксмес, или Гиз, или Монморанси, – все в порядке… Только бы вы не оказались Монтгомери…
– А почему же мне нельзя называться Монтгомери? – ужаснулся Габриэль.
– Наши старые соседи Монтгомери, по-видимому, причинили королю какое-то зло, он на них очень сердит.
– Вот как? – воскликнул Габриэль, чувствуя, как у него сжимается сердце. – Но кто кому причинил зло – они королю или король им?
– Мой отец так добр, что не может быть несправедлив, Габриэль.
– Добр к своей дочери, это верно, но для врагов…
– …беспощаден, быть может, – ответила Диана. – Но какое нам дело до Монтгомери, Габриэль?
– А что, если я все же принадлежу к этому дому?
– О, не говорите этого, мой друг!
– Но все же… что бы вы сделали, будь это так?
– Будь это так, – сказала Диана, – я бросилась бы в ноги к обиженному, кто бы он ни был, и плакала бы и умоляла его до тех пор, пока ради меня отец не простил бы вас или пока вы не простили бы отца.
– И обиженный наверняка бы уступил вам, если бы, впрочем, тут не было пролитой крови, ибо только кровью смывается кровь…
– Ах, вы меня пугаете, Габриэль!.. Довольно меня испытывать. Ведь это было только испытание, правда?
– Да, Диана, простое испытание… Бог не допустит этого… – пробормотал он как бы про себя.
– Ведь не может же быть вражды между моим отцом и вами?
– Надеюсь, Диана, надеюсь… Я бы слишком страдал, причинив вам такую боль.
– В добрый час, Габриэль! И если вы на это надеетесь, – добавила она с милой улыбкой, – то и я надеюсь упросить отца отказаться от своего решения, равносильного моему смертному приговору. Такой могущественный государь, как он, сумеет возместить ущерб, который понесут господа Монморанси.
– Нет, Диана, всех его сокровищ и всей его власти мало, чтобы возместить им такую утрату.
– Не бойтесь, друг мой: Франциск де Монморанси смотрит на это, слава богу, иначе, нежели вы, и предпочтет вашей бедной Диане деревянную палку маршала. Я же, когда он согласится на эту славную замену, постепенно подготовлю короля… Я напомню ему о наших родственных узах с домом д’Эксмес, о ваших личных подвигах, Габриэль… – Она умолкла. – Боже, пьеса, кажется, идет к концу!
– Пять действий! До чего она коротка! – огорчился Габриэль. – Вы правы, вот и Эпилог, сейчас он изложит мораль комедии.
– Хорошо еще, что мы успели поговорить почти обо всем…
– Нет,