рыбку…
Золотой, удовлетворенный установленным порядком, не глядя на миску, продолжил движение. Далее по маршруту следовала прихожая, где жил Казя.
– А, ты еще жив, щенок, – мимоходом изволил заметить самозванный хозяин и прошествовал в спальню.
Казя тявкнул – туда вход животным был воспрещен – даже мух гоняли! Золотой об этом прекрасно знал, но, тем не менее, вольготно раскинулся на Папиной с Мамой кровати. Казя даже зажмурился, представив Папин гнев. Если Дедушка все делал без лишнего шума и пыли, то Папа любил театрализованные представления.
Вот и сейчас, вернувшись с работы и войдя в спальню, чтобы переодеться, Папа был потрясен нахальством Золотого.
– Что делает на моей кровати этот ерш для унитаза? – громогласно возгласил он и указал перстом на развалившегося кота. Все, кроме Дедушки, сбежались на Папин вопль.
– Вы опять пустили в дом эту невоспитанную мочалку!? – патетически воскликнул Папа.
Все молчали, поскольку Папин монолог не требовал реплик: здесь все, кроме Папы и Золотого, были статистами и отлично знали свои роли. Далее Золотого брали за жирную холку и некоторое время трясли с традиционными репликами: «Да что же это… который раз одно и то же… где мой ремень… полетит с девятого этажа (хотя жили на пятом)… сдать для опытов!» После этой фразы Золотой изящным броском водворялся в прихожую, и повеселевший от процедуры Папа шел мыть руки, бросив напоследок: «Рыжую морду – без ужина!»
Золотой, царапнув по ходу Казю, мчался в гостиную и, устроившись на кресле, ожесточенно вылизывался. Разъяренный Казя никогда не успевал догнать противного котяру и лаял, поставив лапы на кресло. Золотой тут же ловко добавлял ему по носу и прыгал на спинку дивана. Казя – на диван, и тут в бой вступала тяжелая артиллерия.
Дед, отложив в сторону книжку и очки, хватал одной рукой Золотого, другой – Казю и вышвыривал их на лестничную клетку. Нет ничего хуже для честной собаки, чем потерять дом и стаю (то есть семью)!
Казя в полном отчаянии начинал царапаться в дверь и плакать, а потом даже выть (хоть и знал, что это строго запрещают собачьи обычаи в мире людей – воют волки, и вообще – это плохая примета!).
А виновник переполоха забирался на подоконник и оттуда угрожающе сверкал глазищами на окружающий мир.
Конечно, Маша и Бабушка, услышав Казины рыдания, начинали его искать. И найдя его с Золотым ПРАКТИЧЕСКИ НА УЛИЦЕ!!! в праведном гневе бросались к Дедушке.
– Как ты посмел, такой-сякой, выбросить детей на улицу! Их могли украсть, они могли заблудиться, заболеть! Что бы мы сказали Вите, если бы котик пропал!
– Пусть научится вести себя в приличном доме,– невозмутимо отвечал ветеран движения пионеров-героев.– А ваш котик, кстати, исцарапал всего вашего песика!
– Как ты мог, противный котище! – кричала Маша и волокла Казю мазать нос зеленкой.
Сто раз Казя говорил ей, что залижет свой нос: заживет, как на собаке. Но все напрасно.
И так продолжалось вплоть до возвращения курортников.