ее младшая сестра Фридель осталась с матерью, а Аннелиза жила с отцом в цветочном питомнике, которым вместе с отцом владели две его сестры. У одной из них был муж и две дочки, все они тоже жили с Берндтами.
Печально говорить, но все эти родственники низвели роль Аннелизы в семье до нежеланной падчерицы. Ее отец был человеком добрым, но слабохарактерным, ему было трудно утвердить свое главенство в доме и потребовать, чтобы к Аннелизе относились по справедливости. Несмотря на его привязанность к дочери, ей не хватало любви и поддержки матери на трудном этапе ее жизни. Эта ее отчужденность от окружавших ее людей, испытанная в детстве, отрицательно сказалась на дальнейшей ее жизни.
Закончив десятый класс, Аннелиза сразу же покинула неприветливый дом в Гамбурге и в октябре 1937 г. переехала в Люнебург. Ей предстояло три года ученичества в цветочном магазине. Неудивительно, что она не хотела делиться своими детскими воспоминаниями и не сразу рассказала мне о некоторых эпизодах своего детства.
Мои отношения с Аннелизой вначале не были серьезными, но мне все больше нравились наши длинные разговоры, добродушные подшучивания; мы с каждым разом лучше узнавали друг друга. Из-за нашей занятости на работе мы могли встречаться не больше одного раза в неделю – сходить в кино или прогуляться в окрестностях Люнебурга. Подойдя к цветочному магазину, я извещал ее о своем прибытии особым свистом. Тогда она выходила на улицу или открывала окно. Я редко мог позволить себе угостить ее обедом, только иногда приглашал ее в ресторан пригородного парка.
Во время одной из наших долгих прогулок в парке нам едва удалось избежать встречи с моими тетей и дядей Шторками из Люнебурга. Они внезапно появились вдалеке на тропе, и мы с Аннелизой быстро укрылись в кустах, росших рядом с дорожкой, прежде чем они обратили на нас внимание. Могло показаться странным, что нам необходимо было от кого-то прятаться, но в то время считалось непристойным, если одинокие мужчина и женщина прогуливались вместе. Если бы они нас увидели, то мы попали бы в стеснительную ситуацию.
Аннелиза никогда раньше не встречалась со Шторками. Меня же они приглашали несколько раз в свой большой дом на обеды. Когда они решили в апреле 1939 г. принять в свою семью моего десятилетнего брата Германа, я одобрил их решение, которое удовлетворяло всех. Возражала лишь мать, но дедушка Маттис горячо поддержал его. Он считал, что усыновление помогло моим родителям в финансовом отношении и одновременно его дочь, бывшая бездетной в браке, обретала сына.
К лету 1939 г. все надежды на то, что Мюнхенское соглашение обеспечит долговременную стабильность в Европе, улетучились. Опять начала нарастать напряженность в международных отношениях. Несмотря на опасность близкой войны, я не испытывал никаких колебаний и был готов отслужить два года в армии, что требовалось от всех парней, достигших восемнадцатилетнего возраста. И все же я никогда не пошел бы добровольцем, если бы служба была необязательной. Даже при моем