их каприз. И таких приемов в их честь никто не станет закатывать, и приглашать всех этих шишек на встречу с ними. А разве родители поощряли ее учиться игре на фортепиано, когда она была маленькой? Да никогда! Им и в голову не приходило, как это здорово – уметь играть на инструменте просто для собственного удовольствия. В любой момент сесть за рояль и подобрать любимую мелодию и даже напеть ее. Дот вышла на улицу. Холодная январская ночь, центр Лондона. И сами собой в ее памяти всплыли слова из песни.
Я смотрю в синеву и не верю глазам.
От любви и желания таю.
Как цветут клевера по лугам,
Так и я с каждым днем расцветаю.
Глава вторая
Рег Симпсон не всегда бездельничал, просиживая домашнее кресло, как сегодня. Когда-то он работал на металлопрокатном стане, но потом болезнь вынудила его уйти с завода. Начались сильные боли в груди, возникли серьезные проблемы с дыханием. Временами одышка делалась такой сильной, что ее можно было унять лишь одним способом: спокойно сидя в кресле и не делая никаких резких движений. Единственная нагрузка, которую позволял себе отец Дот, – это сходить утром в небольшой магазинчик, что на углу их улицы, чтобы купить себе свежие газеты и курево. Или изредка, цепляясь ногой за ногу, Рег брел в букмекерскую лавку, где у него принимали небольшую ставку на заезд в очередных скачках. В результате все заботы по содержанию семьи легли на плечи трудяги Джоан, которая в полном смысле этого слова пропадала от темна и до темна в «Купеческом доме». Между тем Рег отнюдь не протестовал против такого перераспределения семейных обязанностей. Человек простой, он довольствовался простыми радостями и не жаловался на жизнь. Конечно, болезнь не доставляла ему особых удовольствий, но и на свою судьбу он не плакался, не сильно огорчаясь, что потерял роль главного кормильца в доме. Пожалуй, он вообще не комплексовал по этому поводу, как делали бы на его месте другие. Главное – чтобы его ужин всегда был на столе, жена всегда ждала его в постели, а обе его дочери были всегда рядом с ним и в хорошем расположении духа. А на все остальное ему было наплевать.
Дважды в год, обычно тогда, когда погода становилась особенно сырой и промозглой, у него случались особенно сильные приступы удушья. Тогда его укладывали в постель, накрывали дюжиной пледов, а Джоан носилась вверх-вниз по лестнице, как угорелая, подставляла ему тазики и миски, куда он сплевывал, отдышавшись и отхаркиваясь, сгустки крови. А она в это время гладила его посеревшее лицо и вообще возилась с ним, как с больным ребенком. Джоан любила мужа, и все эти хлопоты были ей не в тягость.
– Ты куда? – строго спросил Рег, не отрываясь от чтения очередной газеты. Голос его всегда звучал немного приглушенно, возможно, из-за постоянно торчащей во рту сигареты, которую он не считал нужным вынимать изо рта, когда разговаривал. Большинство своих разговоров с отцом Дот вела именно так: поверх его любимой газеты «Стэндарт». А еще чаще она разговаривала даже не с отцом, а с книжкой, которую тот держал в руках, сидя в кресле возле камина и повернувшись к ней спиной. Джефф