теперь я обязан выполнить свою клятву.
Рыбак чуть не лишился чувств, но все же взмолился:
– Прости меня, джинн, за то, что я освободил тебя. Я всего лишь рыбачил, чтобы жена моя и дети не умерли с голоду. Джинн, прости меня, и Аллах простит тебя; если же ты меня погубишь, то и Аллах даст твоему врагу тебя погубить.
Но джинн прервал рыбака:
– Твоя смерть неизбежна, это лучшая награда, какую я могу дать тебе за освобождение. Так что поторопись и выбери, какой смертью тебе умереть.
Рыбак подумал про себя: «Я ведь человек; Бог наградил меня разумом и таким образом возвысил над этим джинном. Я должен хитростью и умом взять верх над его мерзостью и коварством».
И он повернулся к джинну и сказал:
– Джинн, делай со мной, что хочешь, и убей меня, как пожелаешь.
Но как только джинн сделал гигантский шаг к нему, рыбак быстро сказал:
– Прежде чем я умру, джинн, я хотел бы спросить у тебя кое-что.
– Так спрашивай!
– Скажи мне, во имя Аллаха Всемогущего, ты и правда сидел в этом кувшине? Не сыграл ли ты со мной шутку?
– Разумеется, я сидел в кувшине!
– Но как это возможно? Ведь в этот кувшин не войдет и одна твоя нога.
– Так ты не веришь мне? – прогрохотал джинн.
– Честно говоря, не верю, – ответил рыбак. – И никогда не поверю, пока своими глазами не увижу, как ты туда помещаешься.
Но тут закричал петух, разгорелась заря, и Шахразада умолкла с тихим вздохом.
– О великий царь! – воскликнула из-под кровати ее сестрица Дуньязада. – Что за прекрасный и удивительный рассказ!
– Если царь пощадит меня и оставит в живых, то завтра я расскажу вам, что случилось с рыбаком и джинном, – сказала Шахразада.
«Я оставлю ее в живых и дослушаю завтра конец рассказа, а после этого прикажу ее казнить», – решил Шахрияр.
Шахразада, затаив дыхание, в страхе и тревоге ожидала царского приговора, словно сабля могла отсечь ей голову в любую минуту.
Казалось, эти мгновения растянулись на целый век. Но Шахрияр покинул спальню, не позвав визиря и не приказав ему приготовить дочь к казни. Он вышел и воссел на трон – вершить правосудие, назначать чиновников на посты и казнить ослушников, а две сестры крепко обнялись, обливаясь слезами, едва в силах поверить, что задуманное ими сбылось хотя бы на одну ночь. Дуньязада не могла поверить, что сестра осталась в живых, и только гладила ее по щеке. Когда визирь узнал, что его дочь не казнят в этот день, он был вне себя от радости и поцеловал землю.
Когда ночь снова опустилась на дворец, Шахрияр вошел к себе в спальню и лег в постель. Шахразада улеглась рядом с ним, и царь приласкал ее и возлег с ней, а Дуньязада терпеливо ждала под кроватью. Когда шум у нее над головой утих, она прокашлялась и подала голос в темноте:
– Сестра, если ты еще не спишь, не расскажешь ли нам, что случилось с рыбаком и джинном?
– Если царь пожелает меня слушать, – ответила Шахразада.
– Рассказывай, – разрешил царь.
– С радостью