Николай Задорнов

Амур-батюшка


Скачать книгу

по окончании всех этих дел он мог плыть пароходом на устье.

      Одна мысль долбила его мозг: поскорей водворить переселенцев – и домой. «Но как подумаешь, – размышлял он, – сколько еще придется отмахать вверх на шестах, а потом снова вниз, то жутко становится. Да еще неизвестно, когда будут в Хабаровке пароходы».

      Ночь Барсуков спал плохо. Детишки, которых он этой весной перевез вместе с женой из Иркутска, не выходили у него из головы. С думами о доме поднялся он, как только чуть забрезжил рассвет, и, едва глянуло солнце, велел казаку идти на стан, будить переселенцев и созывать их к палатке.

      – С добрым утром, мужики! – встретил их чиновник.

      – Благодарствуем, батюшка! И тебе веселый денек! – кланялись мужики, ломая шапки и обнажая длинноволосые головы.

      Барсуков предложил подняться на высокий лесистый бугор, видневшийся в версте от стана, и осмотреть местность. Река, широкая напротив отмели, где стояли плоты, резко, крутым клином сужалась к бугру, который выступал в воду мысом. Бугор был высок, с него, верно, хорошо видны окрестности.

      – Что ж, пройтись можно, – согласились мужики. Толпа, давя ракушки, бодро двинулась по отмелям следом за Кешкой, взявшимся проводничать, обходила заливчики, которые то сужались, то расширялись, образуя чередующиеся песчаные косы.

      – Вот где рыбачить-то, красота! – проговорил Кешка, перебредая заливы в своих высоких ичигах. – На косах-то неводить без задёва.

      Недалеко от бугра, там, где за тальниками торчали кочки и буйно росла осока, открылся распадок между релкой и бугром. Пологие склоны его были порублены. Меж пеньков виднелась бревенчатая, крытая корой избенка. За ней торчал крытый жердями и берестой свайный амбарчик. Поодаль густо, сплошной чащей, росли березы и лиственницы.

      – Иваново зимовье, – сказал Петрован. – Зайдем, что ль, ваше благородие?

      – Пожалуй, зайдем, – согласился Петр Кузьмич.

      – Аида, мужики! – повеселел Федор. – Поглядим, как тут люди живут.

      Петрован открыл ставень, отвалил кол, и толпа полезла в дверь.

      В избе было сыро и темно. В единственное оконце Бердышов вместо стекла вставил пузырь в крепком решетнике, чтобы зверь не залез в избу, когда ставень открыт. Обширная небеленая печь занимала добрую половину избы. Под потолком налажены были полати. У стены тянулись нары, устланные шкурами. По стенам висела одежда и кожаная обувь, на полках виднелась туземная расписная утварь из бересты и луба. Со стропил свешивались связки сушеной рыбы и звериные шкуры.

      Мужики молча оглядывали жилье.

      – Оставляет добычу, не боится, – заметил Барабанов.

      – Кто в тайге тронет! – отозвался Иннокентий. – Но соболей-то не оставит, хорошую шкуру, конечно, прячет.

      – А где прячет-то? – с живостью спросил Федор.

      – Где!.. – передразнил его казак. – Мало ли где, это уж он знает.

      – Топор, пилу имеет, а настоящего старания нет, – заключил Егор, осмотрев