мировой истории и политики. Благодаря «крымской весне» мы укрепились в самоощущении великой страны и единого народа, которые только для российского народа и были естественны. И поэтому снова стоит сказать, что решение Путина о реализации «крымского плана» привело к последствиям таких длительности и масштаба, что об их окончательных итогах можно будет говорить лишь многие годы спустя. Тем не менее уже сейчас можно выделить ключевые политические особенности и перемены, которые случились в России за прошедшие с «крымской весны» три года.
Крым как фактор актуальной российской политики
Через три года после «крымской весны» стал очевидным тот факт, что сегодня в России нет ни одного сколько-нибудь влиятельного общественного и политического объединения, которое бы не соглашалось с условиями «крымского консенсуса». Крым сегодня даже не рассматривается как «предмет торговли» с Западом. Поскольку общество адекватно восприняло и санкции, и прочее внешнее давление, осознавая, что наша страна вполне может справиться с этими трудностями и, более того, выйти и из этой «войны» победителем, с более развитыми ключевыми отраслями промышленности и экономики.
Что интересно, многие лидеры несистемной оппозиции, которые в 2013–2014 годах безоговорочно приняли сторону «Евромайдана», а потом называли воссоединение с Крымом «аннексией», постепенно стали куда менее радикальны в заявлениях. Например, уже в октябре 2014 года Алексей Навальный в интервью высказал мысль весьма скандальную для своего окружения и либеральной российской среды вообще. Отвечая на вопрос, чей же Крым, он заявил, что «Крым – тех людей, кто живет в Крыму». Но те, «кто живет в Крыму», свой выбор сделали весьма недвусмысленно в рамках референдума. Эта фраза в итоге стала поводом к ещё одному скандалу и очередному дроблению российской несистемной оппозиции.
Сейчас протестные политические и общественные группы старательно обходят тему Крыма, не затрагивают её, поскольку однозначный ответ на вопрос «чей Крым?» может привести к вполне предсказуемым последствиям. Если Крым российский, то это порождает обструкцию со стороны либеральной среды, а также обвинения в предательстве идеалов демократии. Если же дается однозначный ответ о том, что Крым украинский, это автоматически сужает электоральную базу и рейтинг популярности любого субъекта политики, будь то человек или организация.
При этом в связи с возвращением Крыма в Россию именно оттуда стали исходить ультраконсервативные идеи, например, о восстановлении монархии. Во многом это популистские идеи, которые обычно воспринимаются с юмором, и естественно, что практически никто серьёзно не думает о возврате к дооктябрьской политической системе с полным набором базовых признаков монархического строя.
По опросу того же ВЦИОМ, проведённому в марте этого года, «28 % наших сограждан в принципе не против монархии, в большей степени этот подход разделяют молодые респонденты. Главное для «голосующих»