того, чтобы что-то получить, или привезти. А для того, чтобы что-то вывезти. Пока гестапо – Мюллер стоит на страже границ рейха, никто и ничего без его слова не вывезет. И не выедет. Я прав? Прав. А теперь вернёмся к «троице». Обратите внимание, все, кого мы задержали и кто работал на советскую разведку, люди далеко не бедного достатка. О чём это говорит?
– Интересно, о чём? – Шелленберг и не пытался сделать вид заинтересованности.
– А это говорит об одном: что-то неладно в нашей системе. Полагаю, бригаденфюрер, – слово «бригаденфюрер» Мюллер произносил с лёгким вызовом, что, впрочем, совсем не коробило Шелленберга, – вы согласитесь, опираясь на собственный опыт, советское влияние в Западной Европе не ограничивается рабочим классом, пролетариями, и всяким другим диклассированными элементами.
– Вы имеете в виду преступников?
– Естественно. Но, как ни парадоксально, чаще коммунистической заразе подвержены люди образованные. Вас это не настораживает? Меня лично, да. Мы тут допрашивали недавно одного такого, образованного. Так он знаете, что нам выдал? Сейчас, прочитаю. – Мюллер не поленился подняться и подойти к шкафу, – Вот, послушайте, – группенфюрер достал папку, перелистал её, нашёл нужное место, – Национал – социализм есть всего лишь экскременты в духовной пустыне. Каково, а, назвать идею нашей партии говном? И кем восхищается этот немец? – Мюллер вернулся к тексту, – В России совсем иное положение. Там развиваются одновременно духовная и биологическая силы. Глобальная задача коммунистов – духовная и материальная революция – представляет собой заряд, противоположный западному негативизму.
Что за бред он несёт? – подумал бригаденфюрер.
– К чему вы ведёте, группенфюрер? – Шелленберг не находил себе места. Фактически, он явился к Мюллеру, чтобы действительно навести мосты. Но не по «Красной троице». Его интересовало, что известно гестапо о готовящемся перевороте в Германии? И насколько Мюллер готов встать под знамёна Гиммлера. Причём, в данном случае, Шелленберг проявил собственную инициативу. Но визит, судя по всему, закончится безрезультатно.
– А к тому, – продолжал гнуть свою непонятную для бригаденфюрера линию Мюллер, – что мы с вами абсолютно разные люди. Вы были высокопоставленным адвокатом. Востребованным. Высокооплачиваемым. Я – сыщиком. Сыскарём. Который, кстати, поставлял таким как вы клиентуру. И за это получал нищенскую заработную плату. Вы из состоятельной семьи. Я – человек бедный. Вы прошли наверх с помощью связей. Да, да, бригаденфюрер, и этого не следует стесняться. Так в нашем мире поступают все, и это не считается зазорным. Мой же зад ощутил это кресло, – рука хлопнула по потёртой коже мебели, – лишь благодаря личным качествам и добросовестному труду. Выходит, я, и такие, как я, должны поддержать Советы, с их борьбой за равенство и справедливость, и с их, как выразился этот подлец, борьбой за духовную и материальную революцию. Однако, сторону Сталина приняли не мы, голозадые, а такие, как вы. Чистые интеллигенты. Я видел достаточно в