комментариев.
– Ну, а тебе объясняться… – парировал палестинец.
– Не ссы… – хмыкнула клевая герла и отвалила. – "Бирс еще больше взъестся, если узнает не сразу", – справедливо подумала Меченная.
Беззвучно подрулив к капитану, стройная фурия нежно ослепила его бархатными перчатками. Иглы наперстников искусно пережали нужные капилляры на висках. В ответ кэп обернулся и немного отрешенно смерил колдунью взглядом. Ничего не сказав, он поднял правую бровь.
Ядвига нахмурилась. Как ловка она ни была, но с этим монстром никогда не знала, на сколько ее умение подействует.
– Только не зависни, – отступая на шаг, быстро проговорила она. – Гад Карлос сдал нас…
Бирс не пошевелился.
"Вот падаль", – засомневалась Меченная, – "Не слышит или притворяется?" – протянув руку, она коснулась его плеча и тотчас ощутила ответные объятия. Высвободившись без особого желания, Ядвига отстранилась наигранным жестом.
– Ты понял? – выразительной гримасой девушка визуализировала суть вопроса.
– Не важно, – рассудил вожак, злобно сощурившись, – Ахмед разберется.
Стрелок-радистка с облегчением догадалась, что разговор закончен, и разочарованно вернулась на свое место. Ахмед, уже облаченный в скафандровый комбез, встретился ей на пути.
– Просвистело мимо? – мрачно поинтересовался он.
– Плыви скорей… – буркнула полячка, тоже исчезая под эластичным слоем авральной спецодежды.
– Как законектишься, сигналь, – заполиэтиленил в наушниках голос командира, – Меченная будет на стреме.
"Не маленький," – молча съязвил живой ископаемый. На счет, кто кем станет, иллюзий он не питал.
Задраив люк гидроплана проницательный араб разгерметизировал кормовой шлюз. Щелчком пальцев убедив залитый водой сезам раствориться, он ринулся в смесь дохлой мелочи дна. В четырех сотнях метров за неказистой скалой его уже дожидались лакомые трюмы великанского утопленника.
2.
Механик Ганс умер не сразу. Высокая энергия лучевого клинка избавила парня от особых мучений. Поэтому, он сначала даже не понял, что на его животе появился разрез. И только когда силы начали оставлять харакированного, по окровавленным рукам Бирса немец идентифицировал свой конец.
Вслед за неизбежно пустеющим брюхом остальные части умирающего тела тоже потеряли былую чувствительность, и оно осело на песок. Но распространившееся от копчика покалывание в позвонках привело угасающий разум в ужас. Конечности рефлекторно задергались, а зрачки закатились, как бы опоздало защищая глаза.
Однако, призрачный лик убийцы, тотчас отобразившийся на небосводе умственного зрения Ганса, не спешил его покидать. И механик присмотрелся внимательней, не было ли на нем запечатлено что-нибудь сверх мануального откровения. Но хищный оскал, прямой нос и сжатые в щель зрачки молчали. И когда смертельно раненный невольно решил, что эти черты красивы, над