был чек на внушительную сумму и короткое сопроводительное письмо, напечатанное на машинке, с выражением соболезнования, и всё такое. Почему-то дежурные слова сочувствия ранили её особенно больно, словно кто-то чужой неожиданно отвесил ей звонкую пощёчину.
Нет, её совершенно не тронула сумма компенсации. Она даже не обратила на неё внимания. Оскорбляла сама мысль о том, что все эти люди думают, будто деньги, количество нулей на чеке, способны облегчить её горе и ослабить её страдания.
«Выражаем свои соболезнования и сожалеем, что один из наших мусоровозов сбил Вашего мужа», – прочитала она и подумала, что было бы честнее, если бы они написали так: «Ступай в магазин, купи себе новую сумочку, потом отправляйся в путешествие. И всё у тебя будет распрекрасно!» Первым её желанием было порвать чек на кусочки, вложить их в конверт и отправить обратно чиновникам. Или просто сжечь и превратить их никчёмные деньги в пепел. Но рядом ведь была Мо, непреклонная, рассудительная, начисто лишённая всяческих сантиментов. Она запретила.
«Не глупи, – сказала она. – Положи деньги в банк и забудь о них. В один прекрасный день они тебе очень даже пригодятся. Или Уне». Итак, по наущению свекрови был открыт новый банковский счёт, и туда перевели всю сумму, указанную в чеке. Там они продолжали пока пылиться, не востребованные никем. Сама Дафния скорее прошлась бы по раскалённым углям, чем сняла хотя бы цент с этого счёта.
Магазин по продаже велосипедов, который принадлежал Финну, после его гибели так и не возобновил своей работы. За минувший год никто из них даже близко не подошёл к магазину. Иногда Дафния мысленно представляет себе крохотный торговый зал с рядами новеньких велосипедов, выстроившихся у стены. Наверняка все они тоже покрылись толстым слоем пыли и потеряли свой первоначальный блеск. Запчасти пылятся в ящиках и коробках, на полках разложены никому больше не нужные насосы, на крючках болтаются защитные шлемы, рядом лежат предохранители, лампы подсветки, инструментарий для починки проколотых шин. Этот товар сейчас никому не нужен, и никто за ним не торопится в магазинчик Финна. И никто и никогда больше не услышит мелодичный перезвон колокольчика над дверью. Сейчас колокольчик онемел и завис в молчании. Ведь больше ему не надо оповещать хозяина о приходе очередного покупателя.
Мысли о заброшенном бизнесе Финна выводят Дафнию из себя. Всякий раз, когда она думает о магазинчике мужа, у нее даже кожа покрывается пупырышками, как это бывает при соприкосновении с грубой шерстью. «С магазином надо что-то делать! Как-никак, а это – семейный бизнес, который учредил ещё его дед, Лео, более полувека тому назад» Но сейчас у неё нет ни сил, ни желания заниматься этим хлопотным делом. «Кстати, Мо тоже пока хранит молчание на сей счёт, что означает – у неё также пока нет готового решения, что нам делать с магазином».
И вот снова второе апреля. Уже ровно год они прожили без Финна. Триста шестьдесят пять дней… Дафния изо всех сил старается гнать от себя страшные