стояла рядом с ним, положив руки одна на другую на стену, словно сидя на них. Ему хотелось приблизить к ней лицо и вдыхать аромат… прислониться щекой к мягкому, наверняка мягкому, как у мамы, животу – и ничего не говорить. Только слушать, слушать эту удивительную историю, которую он почему-то раньше не любил, все эти замечательные даты, необычные названия портов, имена полководцев, царей… А почему они всё время воевали? Воевали, боролись, убивали друг друга? Только и делали, что завоёвывали земли, утверждали свою власть. Какое нам сегодня до этого дело?..
Но это замечательно, что они столько навоевали, назавоёвывали, а теперь надо всё это слушать, хотя совсем не обязательно запоминать… но… оно само запоминается, а потом, когда начинаешь читать в разодранном учебнике или рассказывать, звучит голосом царицы Эсфири… Верно, верно – это она была там всюду, потому и рассказывает так, что ей веришь. Она же всё это видела много веков назад, а теперь появилась, чтобы рассказать им… ему… Это называется: судьба…
Глава II. Доказательство
Драки в посёлке никого не удивляли. Если соседи и приятели не могли разнять увязших в драке, вызывали милицию и отправляли их в кутузку. Боялись только шпаны у пристанционных киосков и кинотеатра. Страшнее же всех были ремесленники. Они никогда не ходили по одному. В чёрных, грубого сукна укороченных шинелях – ворот нараспашку, перепоясанные кирзовыми ремнями с начищенными бляхами с двумя литерами Р.У., они наводили панику на жителей, потому что ничего и никого не боялись и, как говорили, для них не было ничего святого. С ними никогда не связывались. Малолетняя шпана их побаивалась. Вечером, при появлении великовозрастных в мягких сапогах и кителях, ремесленники старались найти себе другое место и применение. Как правило, в кармане у них лежал трёхгранный напильник, остро заточенный с одного конца, и самодельный кастет.
Тогда они переключались на пассажиров с электрички. Вечером с перрона по одному не возвращались домой. Кого не встречали, пристраивался к группке, спешащей в нужную сторону. Последний фонарь на углу рыночного забора только ещё больше подчёркивал беззащитность прохожего и угрожающую неведомость темноты впереди. Школьников они задирали просто так – оттачивали технику. «Не будешь как следует учиться – в ремесленное пойдёшь!» – о, эта угроза перекочёвывала из дома в уста педагогов и наоборот. Директор же говорил ещё проще и понятнее: «Вызову милицию и сдам в ремесленное!».
Овраг за школой был привлекательным местом. Зимой там катались на фанерках по ледяным склонам, весной и осенью жгли костры внизу; в марте, ещё из-под снега, собирали подснежники, а летом в него часто спускались шатающиеся, обнявшиеся парочки и исчезали за дикими густыми кустами.
Если пролезть в дырку забора позади школы, не надо было тащиться до переезда, можно по земляным ступенькам на склоне подняться на противоположную