возмущался Антоний. – Апостол Иаков учил: «Молитесь друг за друга!», Павел просил верующих молиться за него. Неужели они унижали достоинство Иисуса, считали Его посредничество недостаточным? Еретики говорят нам: «Почитая святые мощи, вы чтите мертвое вещество». Мы уважаем не мертвое вещество само по себе, а живую силу Святого Духа, сделавшего мощи нетленными, целебными, дарующими чудесные избавления от недугов и болезней. Что вы на это скажете, сеньор Магеллан?
– С появлением еретиков мои доходы не изменились, – говорил Фернандо. – Что касается целебных свойств мощей, то я больше верю порошкам дона Педро.
– Это святотатство! – не унимался капеллан и вновь спорил с еретиками.
Офицер посмеивался, подбрасывал сомнения в молодую душу, с удовольствием следил за полетом мысли богослова. Когда Антоний успокаивался, они читали вслух полученную из Севильи книгу дальнего родственника Магеллана, состоявшего на службе у испанского короля. Она называлась «Книга Дуарте Барбосы», рассказывала об увлекательных приключениях в южных морях.
Дождь шелестел на улице, ветер бросал в стекло гроздья крупных мутных капель. Запертое в топке каминной решеткой, оранжевое пламя рвалось в комнату. На столе играли гранями стаканы. С жареной курицы на латунный поднос стекал жир. После ужина гость вынимал из кармана любимую книжку, – «Песнь песней» царя Соломона, влажными от счастья глазами читал кощунственные в своей прелести строки:
«Голова его – чистое золото; черные волнистые кудри – как ворон.
Глаза – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве.
Щеки – ароматный цветник, гряды благовонных растений;
Губы – источающие текущую мирру лилии;
Руки – усаженные топазами золотые кругляки;
Живот – обложенное сапфирами изваяние из слоновой кости;
Голени – мраморные столбы на золотых подножиях…»
– Это все о Нем, о Господе нашем Иисусе Христе, – восхищался юноша. – Послушайте, как прекрасны поэмы! Книга посвящена матери Церкви и Господу. Нет на свете более возвышенной любви, трепетной, нежной, девственной:
«Как ты, возлюбленная, прекрасна и привлекательна
твоею миловидностью!
Твой стан похож на пальму, груди – на виноградные кисти.
Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился за ветви;
Твои груди были бы вместо кистей винограда, а запах от ноздрей,
как от яблок»
– За что ухватился? – подзуживал Фернандо.
– За пальму, – пояснял смутившийся Антоний, – за Церковь христианскую.
– А «груди – виноградные кисти» чьи? Церкви или Девы Марии? Священник становился пунцовым, отворачивался в сторону, читал строки, попавшиеся под руку:
«Вот зима уже прошла;
Дождь миновал;
Цветы показались на земле,
Время