с матерью! У кого их не было!? Вечная проблема родителей и детей! Но даже я замечала, какая колосальная разница в отношении матери ко мне и к брату. Меня всегда хвалили, тискали и наряжали. А с ним мама разговаривала строго, часто морщилась, когда он рассказывал что-то о своих успехах. Нет, я ее не осуждаю! Мы все люди разные и тогда мне казалось, что она так делает, потому что он мальчик и ей хотелось вырастить сильного мужчину. Но когда я родила сама, начала догадываться, что дело совсем не в желании дать должное воспитание, а в том, что у нее не было к нему любви, он был обузой, связывающей руки. Когда я родила второго сына – Павлика, я убедилась в этом, но было уже поздно.
Татьяна остановилась, посмотрела на фотографию, которую держала все это время в руках, смахнула набежавшие слезы и спросила у меня:
– Вот у тебя, Ева, сейчас двое детей, ты их двоих любишь?
– Конечно! – воскликнукла я. – А как же иначе?!
– Вот и я когда Пашу родила, поразилась, как можно одного любить, а другого нет! – печально сказала Татьяна. – А мамуля моя, наоборот, не понимала, как можно двоих любить и прямо спрашивала: “Танька, ну неужели ты и правда, Дениску любишь? Ну, врешь же?”. И недоверчиво мотала головой, когда я пыталась убедить ее, что люблю, и первого, и второго.
– Я ей даже замечания делал не раз, – добавил Василич, – чтобы при детях такие разговоры не вела.
– Мама его слушается, представляешь, – усмехнулась Танюшка, – отца так никогда не слушалась, как Василича.
– Опытный педагог со всеми общий язык найдет, – похвалила я.
– Ну да, – ответила она, – только вот с Сашкой не смог… Вообщем, закончил Сашка диплом с отличием, устроился на завод. Тогда же еще заводы были! Женился, квартиру кооперативную приобрел, даже машину купили, а детей у них все никак не получалось. Жену его, кстати, тоже Татьяна зовут. Очень сильная женщина, даже на маму нашу чем-то похожа. Общий язык они, во всяком случае, сразу нашли и шпыняли Сашку уже вдвоем, а тот радовался! Маме же угодил в очередной раз! Эх, Сашка, кабы иметь мне тогда теперешние мозги может, и удержала б я тебя от такого шага!
– Не казни себя, душенька, – сказал Василич, вставая и разминая спину, – нет, твоей вины в его смерти. Пойду я на кухю, начну грибы варить на засолку. Если понадоблюсь, зовите.
– Давайте, я помогу? – предложила я.
– А, давайте, – сказал Василич, – вы промывайте и нарезайте. Сейчас я вам перчатки выдам, воды принесу. И домой возьмешь, Ева, уже варёные, мужиков своих побалуешь!
– Давай, Василич, а то что-то, правда, разболталась я, – освобождая стол, сказала Татьяна, – неси воду, остальное я сама приготовлю.
– Сиди, Танюшка, рассказывай спокойно, – погладил по плечу жену Василич.
– Ладно, – ответила Татьяна, – на чем я остановилась? А! Про жену! Ну, так вот, жили они хорошо, пока перестройка не началась. Завод начал потихоньку сокращаться, потом талоны, киллометровые очереди за продуктами. Ты не помнишь