Продолжает он, а меня эти слова ранят прям ножом в сердце. – Ей же нужно создать «уютное гнездышко». Постой, дай я сразу захвачу что-нибудь.
Он подымает с пола большую спортивную сумку и перебрасывает ремень через плечо. До меня доходит, что было бы вежливо предложить помощь, но осознаю это, когда мы уже достигаем гостевой спальни. Я открываю дверь и пропускаю Алекса вперед. Тот окидывает взглядом комнату и одобрительно кивает.
– Ладно, ты располагайся, а я пойду.
Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу вслед:
– Надеюсь, что вскоре смогу съехать.
Я ничего не отвечаю и спускаюсь обратно на кухню. Мне снова нужно создать видимость занятости. Я включаю кран. Ледяная вода льется мне на руки, я набираю ее в ладони и умываюсь. Потом вспоминаю, что красила ресницы тушью и спешу в ванну, чтобы проверить не превратилась ли я в панду. Нет, все в порядке.
– Сибил! – Зовет меня папа. – Ты где?
– Иду.
Я выхожу с ванной и застаю папу жующим сэндвич.
– Очень вкусно. Ты королева сэндвичей!
А еще френдзоны.
– Спасибо. Вам еще много сегодня перевозить?
– Нет, сейчас заберем кое-какие мелочи и все.
– Ясно.
Как выяснилось, что «кое-какие мелочи» в папином понимании это вагон мебели, техники и одежды. К вечеру наш дом становится похож на склад небольшого торгового центра. Чтобы попасть из одной комнаты в другую приходится идти боком или поднимать ноги, как цапля. С последними вещами к нам приезжает и Сара. Она целует меня в щеку. Видно, что бедняга изо всех сил пытается найти со мной общий язык. Но не знаю, она делает это для того, чтобы упростить себе совместное проживание со мной или я действительно ей нравлюсь.
Мы решаем, что не будем сегодня разбирать коробки, а оставим их до завтра. Тогда Сара вызывается готовить ужин, но папа протестует и заказывает пиццу. Если не обращать внимания на периодически недовольное лицо Алекса, то все вместе мы создаем картинку идеальной семьи.
– Ладно, мне нужно лечь пораньше. Завтра на работу. – Заявляет он доев последний кусок пиццы. – Джон, я могу принять душ?
Папа удивленно поднимает глаза.
– Ты можешь делать в этом доме все, что пожелаешь. И не спрашивай разрешения.
Алекс кивает, а Сара подымает руки в знак протеста.
– Я бы не бросалась такими словами. Разрешить ему делать в доме, что он хочет, это тоже самое, что оставить шимпанзе присматривать за атомной станцией.
Все смеются.
– Спасибо, мам.
Алекс уходит первый, мы еще немного сидим у телевизора, а потом тоже разбредаемся по комнатам. Оставшись наедине, я падаю на кровать и закрываю глаза. Это был трудный день. Не физически, но эмоционально. Надеюсь, что в скором времени у меня пройдет ощущение, будто у нас гостят дальние родственники и я начну принимать новых членов семьи как должное.
Вдруг на прикроватной тумбочке завибрировал телефон. Новое сообщение в Вайбере. Я лениво протягиваю руку, чтобы прочитать письмо. Скорее всего Хлоя – ей же по-любому хочется