в пепельнице. – Ладно, – сказала она, вставая, – работа зовет.
– Подожди…
Фальшивая женщина еще раз наклонилась к собеседнику, и ее ожерелья забренчали. Рат сунул ей пять марок.
– Еще один вопрос, – сказал он почти шепотом. – Как мне найти доктора М.?
– Ты его не найдешь. Он сам найдет тебя. – Густав сунул деньги за подвязку для чулок. – Но я тебе советую сходить в варьете. На площади Кюстринерплац несколько недель назад открылась «Плаза». У них должна быть классная программа…
Глория чмокнула Гереона в щеку и ушла. Когда она, покачивая бедрами, пробивала себе дорогу через толпу к стойке, многие мужчины в зале, а также женщины, одетые, как мужчины, смотрели ей вслед. Рат проводил ее взглядом, пока она не добралась до своего рабочего места, и одним глотком допил то, что оставалось в его бокале. У этой красотки действительно была хорошая фигура. Особенно если вспомнить, что ее зовут Густав.
– Я совершенно не понимаю, что с ней случилось! За все годы, что я здесь живу, такого не было никогда, а сейчас уже второй раз за эту неделю! – Вайнерт обстоятельно хлопотал над кофейником, пытаясь вставить в него фарфоровый фильтр. Через некоторое время ему, наконец, удалось это сделать. Никто из жильцов не имел достаточного опыта в таких делах – обычно этим занималась их квартирная хозяйка. Утром, когда они вставали, по квартире распространялся аромат свежего кофе. Но сегодня, когда Рат просунул через дверь свою уставшую, тяжелую с похмелья голову, в кухне был только его сосед, и теперь Гереон сидел за кухонным столом и крутил кофейную мельницу, в то время как Вайнерт ставил на плиту чайник с водой.
– Она заболела, – защитил комиссар хозяйку, хотя ему было лучше знать, что с ней случилось на самом деле. Он не видел журналиста уже несколько дней. Во время майских беспорядков тот почти постоянно отсутствовал, но именно сегодня опять появился к завтраку.
– Заболела? Она напилась, бьюсь об заклад, – заявил Вайнерт. – Здесь запах стоит, как в кабаке! Мы должны жить здесь, как монахи, а дорогая фрау Бенке устраивает себе пьяную вечеринку!
В воздухе действительно стоял тяжелый запах сладкого ликера.
– Это всего лишь человеческие слабости. Не будем ее осуждать, – сказал Рат, засыпая смолотый кофе в фильтровальный пакет. – Представь себе, что наша хозяйка была бы непогрешима! Невероятно!
Вообще-то он был рад, что домовладелица не выходила из своей комнаты. Накануне полицейский вернулся на Нюрнбергер-штрассе около трех часов ночи, и Элизабет Бенке ждала его. Едва он открыл дверь квартиры, как она тут же очутилась в прихожей, на этот раз даже не накинув палантин поверх голубой ночной рубашки. Женщина облокотилась на дверной косяк и с упреком посмотрела на своего жильца. Из ее лепета он едва мог разобрать то, что она хотела ему сказать. И хотя в «Эльдорадо» Гереон принял изрядное количество виски, он чувствовал себя вполне трезвым. Когда он подошел ближе, Элизабет упала ему на руки. Он помнил, что отнес ее в постель и там она завязала с ним нечто наподобие борьбы. Каким-то