слезы, когда ему надевали наручники. Все были обработаны в порядке очереди. Гинденбурга и Мату Хари пришлось снимать с дивана. Парни из особого отряда затеяли легкую игру, от которой получили свою долю удовольствия.
Достаточно насмотревшись на этот спектакль, Рат отправился назад на лестничную клетку. Опасений, что кто-то улизнет, у него больше не было. Он стоял у лестничного ограждения и смотрел вниз, держа в руках шляпу и теребя серый фетр. После того как здесь все закончится, предстоят еще допросы в Управлении. Уйма работы, чтобы только пригвоздить к стене пару крыс, которые зарабатывают свои деньги тем, что фотографируют других во время полового акта и оскорбляют национальные чувства. До серых кардиналов, которые действительно делают большие деньги, полиция все равно не доберется. Вместо них за решетку опять отправится пара бедолаг. Ланке получит свою долю успеха, о чем сможет доложить начальнику полиции, и все останется по-прежнему. Гереон должен был приложить достаточно усилий, чтобы увидеть в этом смысл. Не то чтобы он одобрял порнографию, но и особого раздражения она у него не вызывала. Таков был мир с тех пор, как он съехал с катушек. В 1919 году революция перевернула все моральные ценности, а в 1923-м инфляция уничтожила все материальные блага. Разве не было более важных вещей, которыми должна была бы заниматься полиция? Например, поддерживать покой и порядок и заботиться о том, чтобы один человек безнаказанно не убил другого?
В Управлении по расследованию убийств комиссар знал, зачем он работает в полиции. Но в полиции нравов? Кого в большей или меньшей степени волновало порно? Может быть, самопровозглашенных святош, которые тоже нашли свое место в Республике, но к ним Гереон не относился.
Шум спускаемой воды в туалете оторвал его от размышлений. На лестничной клетке открылась дверь. Худощавый мужчина собрался было натянуть подтяжки на нижнюю сорочку, но замер, увидев наверху Рата. Комиссару было знакомо его лицо. Лицо, которого еще не было в его коллекции. Острые усы и строгие глаза, которые смотрели скорее удивленно. Двойнику Вильгельма Второго и секунды не потребовалось, чтобы оценить ситуацию. Одним прыжком он перемахнул через перила и прыгнул вниз, пролетев почти на пол-этажа. Его шаги быстрым стаккато застучали по ступенькам. Рат помчался за ним. Инстинктивно. Он был полицейским и гнался за преступником. И сейчас преступления того, кого он ловил, состояли в том, что этот человек пытался изображать из себя отрекшегося кайзера и фотографировался при совершении полового акта. Времени, чтобы сообщить о случившемся коллегам, не было. На лестничной клетке было так темно, что Гереон едва различал ступени. Он больше спотыкался, чем бежал. Но вот, наконец, первый этаж! Глаза ослепил дневной свет. Комиссар чуть было не споткнулся о полицейского из отряда особого назначения, который как раз поднимался с пола.
– Где он? – спросил Рат, и его молодой коллега, который еще пять минут тому назад отпустил шутку по поводу развлекающегося кайзера, растерянно указал