отличаться от других.
Полудрака была с огромным и толстым одноклассником Валеркой, но это совсем в детстве. Его дразнили и задевали. Однажды он рассвирепел как бык на корриде и выбрал в жертву почему-то меня, хотя я в травле не участвовал. Он ударил меня кулаком в щеку. Все сгрудились в ожидании спектакля – поединка гнома с великаном. Это было унизительно вдвойне – оказаться гладиатором на школьной арене. Я не ударил, ушел неотомщенным.
Один раз я был на стороне того, кто может ударить в решительную минуту. Это был Никита, мой бывший одноклассник. До четырнадцати лет он был ничем не примечателен, пока не столкнулся с Жанной. Противней девчонку трудно себя представить. Прыщавая, неуклюжая, она самоутверждалась тем, что придиралась и к одноклассницам, и к парням. В тот день Жанка стала говорить гадости про Ксюшу. Ее бойфренд Костян молчал, зная, чем может закончиться заступничество. Неожиданно выступил Никита:
– Может, хватит Жанна.
Вот и все, что сказал. Эта кикимора так разозлилась, что плюнула Никите в лицо. Он вытерся рукавом, сказал:
– Какая же ты гадина.
И дал ей в лоб.
Жанка пролетела не меньше метра и села, растерянно осматриваясь по сторонам. Потом она взревела и побежала звонить мамаше-предпринимательнице. Та примчалась на иномарке, похожей на танк, потащила дочурку к директору. Скоро стало известно, что она угрожает всех засудить, если родители Никиты не заплатят за оскорбление двести тысяч рублей. Папа у Никиты хоть и военный, но очень мирный человек, был готов уступить. Мама, невысоко роста, чуть полноватая, оказалась более боевой, она встала на сторону сына и платить отказалась.
Приехала инспектор по делам несовершеннолетних в милицейской форме. К чести класса, все встали на сторону Никиты и говорили, какая Жанка непорядочная, это она оскорбила Никиту. Инспектор грозила всех поставить на учет в милицию, но поскольку четырнадцать исполнилось только Никите, сосредоточилась на нем. Учителя уговаривали его родителей пойти на компромисс, но Никита пригрозил, что уйдет из дома. До суда не дошло, но парня поставили на учет как представляющего опасность для общества.
Я до сих пор восхищаюсь Никитой, хотя сам бы так не смог. Наверное, утерся и сказал, хотя тогда еще не читал Достоевского: «Вам когда-нибудь будет стыдно, Жанна». Черта с два ей станет стыдно!
Еду на автобусе по окраине города. С болота вспорхнула утка и полетела за нами. Наверное, она приняла автобус за птицу и решила посоревноваться, отчаянно махая крыльями. «Дура, устанешь же, пари в воздухе», – мысленно посоветовал я. Спохватился. Совсем спятил, утку учу летать, а сам едва вылупился из защитной скорлупы детства. Долго долбил ее, вылез наружу – нелепый, беспомощный. «Эй, люди, я хочу быть нужным! Любимым». Молчание. У всех свои заботы. Обратно в скорлупу не залезешь. И нет сил, чтобы взмахнуть крыльями и полететь.
2
Как хорошо я жил до тринадцати лет. Вместо подруги – футбольный мяч. Это увлечение было на втором