Бангалоре и остался там на несколько дней. Большинство последователей пребывали в растерянности. Они не понимали, как и в ком теперь распознать своего Свамиджи. Все «бхава-свами» вызывали ощущение замешательства. Я наблюдал, как многие люди состязаются между собой, и каждый утверждал, что он или она и есть Свамиджи. Все это мне не нравилось. Не впечатляло. Погруженный в себя, я тихонько уехал в Дехрадун.
Должен признать, я не слишком серьезно воспринял первое видение. Мне подумалось, что, возможно, в результате моего долгого общения со Свамиджи мой ум сам спроецировал эти образы. Может быть, это была просто иллюзия. Вместе с тем мне подумалось, что если видение было реальным, если Свамиджи действительно хочет, чтобы я вошел в тапас, то он непременно добьется моего погружения в тапас. Так что волноваться не о чем. Вот с такими мыслями я прожил еще несколько месяцев, пытаясь выполнять бхаджаны и непрестанно ведя беседы о Свамиджи. Ум мой был погружен в тоску – я очень скучал по Свамиджи. И хотя в уме всегда жило знание о том, что Свамиджи присутствует во всем и пребывает в каждом сердце, на уровне сознания мною владело глубокое уныние.
Второе видéние явилось мне пятого ноября. В тот день я выполнял хому. Я сидел, повторяя мантру и делая приношения. Ум был погружен в привычный мир – мысли о Свамиджи, беседы о Свамиджи и картины из тех дней, которые я провел с ним. Внезапно мне явилось второе видение, прямо из хома-кундума – жаровни, где пылал жертвенный огонь. Свамиджи обратился ко мне со словами:
– Через пять дней я посажу тебя в тапас.
Указанный им день по индийскому календарю был картика шуклабак аштами – то есть восьмой день второй половины месяца картика.
Я снова не стал никому сообщать о своем видении. И я был не готов – по меньшей мере ум мой не был готов – воспринимать все это всерьез, ибо я не был уверен, что смогу так долго непрерывно сидеть в медитации в одной комнате, тем более на одном месте. Хотя Свамиджи прежде и заставлял меня сидеть в медитации по несколько часов подряд, когда навещал Дехрадун, однако я отнюдь не был уверен, что смогу сидеть на одном месте день и ночь в течение, возможно, многих лет. Так что я продолжал задаваться вопросом: «И почему они мне являются – эти видения?»
Мне вспоминаются те первые дни, когда я только прибыл в ашрам. Свамиджи отправил меня в Дехрадун в 1974 году, чтобы я присматривал за ашрамом и выполнял там садхану. Я умолял его, чтобы он позволил мне остаться либо в Бангалоре, либо в Адиварапупете. Но он отправил меня в Дехрадун. Придя к нему за даршаном, я услыхал, что есть два ученика-тапасвина, которых Свамиджи отправил выполнять тапас. Полагаю, именно тогда в моем сердце начало незаметно вызревать желание тоже пройти этот путь. Поначалу у меня и мысли не было о том, чтобы погрузиться в тапас, – мне хотелось только служить миссии нашего Свамиджи и выполнять садхану. На самом деле единственное, чего я тогда хотел, – единственная мысль, которая посещала мой ум, – это находиться рядом со Свамиджи, и только. Более того, я вообще не помню,