говоря, тоже. Но побесить сестренку – святое дело.
Только она не взбесилась. Сестра вышла на очередной сеанс видеосвязи через два дня, и была она ужасно грустная и усталая. Но все равно красивая и до невозможности похожая на папу. Ну вот как это так? Говорят же, что дочь в отца всегда счастливица, но никогда не красавица. А с Каринкой вышло наоборот.
– Жень, будь человеком. Сними побрякушку.
Евгения к тому времени так офонарела от сидения в одиночестве, что обрадовалась звонку. А от новости о том, что Карина, Диймар, Арно и Гедеминас отправляются в Трилунье, чуть сама на тропу не кинулась. Остановилась только потому, что сообразила: если она придет туда из Третьего города луны, а остальная компания – из Второго, то между ними проляжет целый континент, который ей не пересечь. Она даже из города-то не выберется, мигом сцапают и доставят в «Страж Глубин». Вернее, по всему выходило, что отправят девочку в Дхорж. Карина сказала, что Женькина мама на свободе. То ли ее выпустили, то ли сама себя выпустила, с нее станется.
– Нет, – решительно заявила Евгения не то Карине, не то себе самой, – домой я не собираюсь. – И попросила сестру: – Ты свяжи меня с этим вашим львом Марком и так далее. Поживу сама по себе. Только ты мне почаще звони! Мне страшновато.
Если честно, страшновато становилось при взгляде на сестру – обычно такая нахальная и резкая, она сейчас была совсем другая. «Другая Карина» то ли улыбнулась, то ли поморщилась и потерла лоб рукой взрослым жестом.
– Конечно, Жень. Только умоляю, не таскай браслет куда попало. Меня бесит – это полбеды. Тебя могут ограбить и убить из-за него. Не дури, ладно?
Женька, конечно, тут же сообщила сестре, что дурой отродясь не была. Но как только Карина прекратила сеанс связи, почувствовала страх. Как малышка, честное слово! Вдруг как-то навалилось ощущение пустого и гулкого, как замок (хотя куда ему до замка!), старого дома. И полезли в голову какие-то идиотские мысли о застенниках и камерниках[1]. А что? Они вполне могли притащиться вместе с бабушкой Алессандрой, когда она забрала младших дочерей и обосновалась на Однолунной Земле. Отгоняя детские страхи, Женька нажала на изображение телефонной трубки на экранчике этого самого «смартфона».
– Ты же будешь во Втором городе луны? – спросила она у Каринки, чтобы хоть что-то сказать и разогнать тишину комнаты.
Та только угукнула в ответ.
– Перед праздником Смены лет начнется парад лун, тогда будет видно только Львиную луну. – Женьке хотелось в очередной раз обругать сестренку, а может, зарыдать: «Ну возьми меня с собо-о-ой». – А сейчас можно увидеть все до одной, даже Драконью. Они выстраиваются на небе, как по линеечке. Слазай на какую-нибудь башню, погляди. Все, пока.
Едва она отключилась, как телефон завибрировал и выдал трель. Снова Карина? Но женский голос в трубке был ей незнаком:
– Евгения Радова?
Она кивнула, потом, сообразив, что собеседница ее не видит, выдала сдавленное «да».
– Я Леля, –